2.
Лестничная площадка. Маша своими
ключами открывает дверь. Темная маленькая квартира, здесь пахнет табаком и замоченным
скисшимся бельем. Повсюду – на шкафах, на полках и трюмо разложены сухие
ветки деревьев. Саша быстро проходит на кухню, выключает газ. Открывает
форточки.
Маша. (в
комнате) Мама? Мама, ты здесь? Ты живая? Мамочка?
Из кладовки выходит маленькая сухая
женщина – седая, коротко стриженная. Это мама Маши – Арина. Шаркающей походкой
она идет к Маше.
Арина. Что, дочь моя? Пришла повидать мать в
последний раз? Ожидала застать ее бездыханное тело? Обрадовалась? Уже заказала
мне гроб?
Маша. Мама,
перестань…. У нас гости, видишь? Давай хотя бы не сейчас?
Арина. Какие еще гости?
В комнату заходит Саша.
Саша. Александр
Бондарев к вашим услугам. Немного поэт, немного художник.
Арина. Вы художник?
Саша. Для
художников я поэт, для поэтов художник.
Арина. Правда? Ой…. А я актриса. Арина Аркадьевна
Филимонова меня зовут. Можно просто Ариша Филипок. Это у меня прозвище такое в
юности было. Антоша Чехонте – Ариша Филипок – есть что-то общее, правда? Я ведь
всю жизнь, Саша, проработала в нашем театре юного зрителя. Тридцать один год.
Суки! Суки! Ненавижу! Этот мудак уволил меня за профнепригодность. Режиссер,
мать его! Да я таких режиссеров в рот ебала! Я пьяная на сцену выходила - да!
Но ты на себя, мудак, посмотри! Я, блядь, тридцать лет в вашем гребанном театре
отработала, меня каждая крыса в этом городе знает! А ты тут кто такой? Из
Москвы он, блядь, приехал, режиссер он, блядь! Я Катерину в Грозе играла, когда
он на горшке срался, я Карлсона играла, Буратино, меня Папа Карло, блядь,
строгал, когда тебя еще в планах не было! Я пятнадцать лет Чипполлино была, я, блядь, весь мировой репертуар
переиграла. Профнепригодная я! Прошу любить, блядь, и жаловать! Здравствуйте,
дети, я профнепригодная, вы посмотрите на меня! (поет) Первоклассник,
первоклассник, у тебя сегодня праздник, он хороший и веселый, встреча первая со
школой! Эх, яблочко, да не тарелочке, да надоела мне жена, пойду к девочке! Эх!
Маша. Мама,
не надо. Пожалуйста, не начинай.
Саша. А
по вам видно, что вы актриса. Если бы вы даже не сказали, я бы сразу понял.
Арина. Талант, блядь, не пропьешь. Вы, Саша, водку
пьете?
Саша. А
как же? Правда, временно в завязке. Пишу сейчас пьесу, а пока работаю – не пью,
алкоголь расслабляет.
Арина. Вы – драматург?
Саша. Да,
я, пожалуй, немного драматург.
Арина. Да что вы говорите! А вас где-то ставят?
Саша. Пока
мое творчество наши театры еще не оценили.
Арина. Вот я и говорю – суки, мудачье позорное!
Ставят, чернуху, блядь, один мат на сцене – типа правду жизни показывают. А вы,
Саша, о чем пишете?
Саша. О
любви, о смерти, о страданиях человека. Но больше, конечно, о любви.
Арина. Да? А я всю жизнь говорила режиссерам – надо
ставить о любви, господа. О любви. Не о хуете всякой, а о любви!
Саша. У
меня главная героиня, как раз, примерно такие слова в пьесе и говорит. Только более высоким слогом.
Арина. А что за героиня?
Саша. Женщина,
лет пятидесяти, тонкая, прекрасная, такой, знаете, зрелый цветок. Ее бросил
муж, она гениальная поэтесса, но никто этого не замечает. Это пьеса о том, как
порой легко загубить талант, как грубый и бестактный мир убивает хрупкое
существо….
Арина. Сашенька, это про меня. Это все я. Меня тоже
бросил муж. Я стихи писала раньше. Вы посмотрите, это же моя фактура. А там
большая роль?
Саша. Это
монолог.
Арина. Сашенька, дружочек, вам срочно, срочно с вашей
замечательной пьесой надо идти в Драматический театр, я вам дам телефон одного
режиссера, он пьющий, мы его уговорим! Это срочно, это надо ставить. Вы должны
сказать, что у вас уже есть актриса. Сашенька, дружочек, это просто судьба….
Саша. Вы
знаете, я решил пока не отдавать свою пьесу в театр. Я хочу сам ее поставить.
Арина. Сашенька, у вас получится, я верю. А площадка
есть?
Саша. Я
договорюсь в университете, мне дадут сцену….
Арина. А артистка? Вы уже кого-то держите на примете?
Саша. Пока
нет. Все еще в планах.
Арина. Саша, а вы не думайте, что если меня уволили,
я все пропила. Я форму, Саша, держу. Вы вот видите – у меня ветки по квартире
разложены? Это, Саша, лес. Я «Сон в летнюю ночь» репетирую, Титанию – царицу
фей и эльфов.
Маша. Ты
только Офелию, мама, репетировать не начни, а то весь дом затопишь.
Арина. Молчи, неблагодарная. Я с драматургом
разговариваю. Так когда вы планируете приступить к репетициям?
Саша. Как
только найду подходящую артистку….
Арина. Ну, вы ее нашли…. Если, конечно, вы считаете,
что я смогу. Знаете что? А давайте я вам сейчас почитаю, и вы сразу поймете –
подхожу я вам или нет? Что прочесть? Могу из Шекспира. Или жахнем по басне? Или
стихи – Ахматова, Цветаева, Ахмадулина, на ваш выбор. (подвывая) Не жалею, не
зову, не плачу, все пройдет, как с белых яблонь дым…..!
Маша. Мама,
прекрати! Прекрати, хватит! Невозможно слушать! Саша, заканчивайте этот
балаган, это подло, вы слышите, это подло, это за гранью вообще! Она больной
человек! Вам нравиться играть в догонялки с безногими?
Арина. Что? Что подло? Зачем ты вклиниваешься в
разговор? Ты всегда все портишь! Ты – крест мой, ты поняла, я тебя двадцать
девять лет тащу! Крест, а крест, заткнись, дай я режиссеру покажу, на что
способна. Он, может, еще Товстоногова с Эфросом переплюнет, и меня с собой в
Голливуд увезет, не дай мне мой шанс просрать.
Маша. Саша,
можно тебя на минуту?
Саша. Конечно.
Маша. Мама,
мы на секунду, ты пока порепетируй.
Маша с Сашей выходят на кухню.
Маша. Ну,
ты и подонок!
Саша. Почему?
Маша. Что
ты тут устроил? Ты хоть понимаешь, что ты ей сейчас по больному режешь? Что ты
сейчас из живого человека кусок мяса вырываешь? А я тебе доверилась….
Саша. Ты
видела, как у нее глаза загорелись?
Маша. И
что? Ты сейчас уйдешь, она будет ждать, а потом не дождется и точно с собой
что-нибудь сделает. Это она с виду такая. А загляни ей в душу – там живого
места нет, там одни раны, и из них кровь так капает, капает…. Каждый день,
каждую секунду. И обида ее съедает – на мать, на мужа, на театр.
Саша. А
если я, правда, для нее пьесу напишу?
Маша. Ты
что, умеешь пьесы писать?
Саша. Вместе
напишем. Че там сложного? А насчет сцены я серьезно, я в универе могу договориться, меня замдекана любит.
Маша. Я
на работу каждый день хожу, мне писать некогда.
Саша. А
в выходные?
Маша. Как
на это муж посмотрит?
Саша. Он
ревнивый?
Маша. Нет.
Но я сама так не могу. Я провожу время с молодым человеком, а муж в это время
меня дома ждет? Это как?
Саша. Ладно,
я сам пьесу для нее напишу. Как она хочет – о любви. Пусть она репетирует.
Потом развесим афиши, позовем друзей…. У меня журналистка знакомая есть, ее
тоже позовем. Напишет про твою маму в газету.
Маша. Ты
правда это сделаешь?
Саша. Почему
бы нет?
Маша. А
зачем тебе все это?
Саша. А
я давно хотел написать что-нибудь о любви. Почему бы этому что-нибудь не
обрести форму пьесы? Времени у меня навалом, компьютер есть, одиночества
предостаточно, да и страданий хватает. Сублимирую их в гениальное и вечное.
Маша. Ты
очень необычный человек. Но спасибо тебе. Если это правда, спасибо. Я буду
помогать. Запиши мой телефон, пожалуйста. И мамин тоже.
На кухню заходит Арина.
Арина. Я готова читать!
Саша. Арина
Аркадьевна, я сейчас пойду, мне еще Машу проводить нужно. Я к вам завтра приду
с камерой, давайте? Заодно и видеоматериал запишем.
Арина. С камерой? А это для чего? Вы собираетесь кино
снимать?
Саша. Для
архивов. Вдруг, мы прославимся на весь мир, и про нас начнут снимать
документальные фильмы? Найдут архивы, обрадуются, подерутся за права, все, как
у нормальных великих.
Арина. Хорошо. Как скажете, Сашенька. Как скажете. Я
буду в черном, черное подчеркнет хрупкость и взгляд.
Саша. Да.
Обязательно в черном. Моя героиня тоже всегда ходит в черном.
Арина. Сашенька, мне ведь вас бог послал. Я чувствую.
Ко мне неделю назад ангел во сне приходил, на кровать ко мне сел, крылом меня
обмахнул сказал: «Не бухай, дура, жди,
скоро все изменится». И вы пришли.
Саша. А
вы знаете, я вас помню. Я маленьким был, меня мама в ТЮЗ водила…. На Карлсона.
Арина. Моя любимая роль. Как я там сальто делала,
помните? А вот это?
Поет.
Пусть все кругом
Горит огнем,
А мы с тобой споем:
Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнем.
Пусть тыщу булочек несут
На день рожденья к нам.
А мы с тобой устроим тут
Ути, боссе, буссе, капут,
Биссе и тарарам.
Маша. Мама,
ладно, нам пора идти. Ты только не пей сегодня больше, хорошо?
Арина. Не буду, доча. Саша, а вы мне завтра мою пьесу принесете?
Саша. Не
завтра, но на следующей неделе точно.
Арина. А завтра с камерой, да? Мне вас бог послал.
Мне вас бог послал, это абсолютно точно. Я губы красным подведу, а глаза –
черным, как уголь, как ночь….
Маша. Обязательно,
мама. Ты ведь такая красавица, когда следишь за собой. Ну все, мы пошли.
Арина. Валите кулем!
Маша собралась уходить, но в
последний момент подошла к матери, обняла ее.
Маша. Я
тебя очень люблю, мамочка. Будь молодцом, пожалуйста.
Арина. И я тебя, доча, люблю. Крестик мой на шее
родненький, я из-за тебя Джульетту не сыграла, Костромской, суке, роль отдали….
Маша. Ну
что ты, мамочка. Зато ты у меня талантливая, красавица вон какая….
Арина. Давай, доча, пиздуй. Я себя хорошо вести буду.
Сейчас читать сяду, потом стихи повторю и спать. Сашенька, я вас завтра в любое
время жду….
Саша целует руку Арине.
Саша. Оревуар,
леди!
Саша с Машей выходят из квартиры.
На лестничной клетке.
Маша. А
ты правда за неделю сможешь пьесу написать?
Саша. Я
не знаю. Но я попробую. Идеи кое-какие есть…
Маша. Спасибо
тебе. Спасибо, что ты появился. Она как будто другая стала. Совсем другая. Раз
и все – и переключилась. Я ее такой тыщу лет не видела. А если ты насчет нее
волнуешься, она хорошая актриса, ты не переживай. Я в детстве так любила на нее
в театре смотреть. Сижу в зале, и вздохнуть боюсь – такая она красивая.
Кажется, всю жизнь бы только на нее одну смотрела. Так сердилась, когда она со
сцены уходила. А на поклоне она мне всегда подмигивала. У нас такой с ней
уговор был – она со сцены только для меня подмигивает, только если я в зале. И
никто, кроме нас, об этом не знал. Ты даже не представляешь, что такое –
восхищаться по-настоящему. Я это с мамой пережила. Обнимаю ее и страшно, и не
верится, что она рядом…..
Саша. А
я правда на Карлсона в детстве ходил.
Маша. А
я раз сто.
Саша. Значит,
мы, маленькие, уже встречались?
Маша. Наверняка.
Странно, что я тебя тогда не заметила.
Саша. И
я тебя. Ты, наверное, была такая высокая тощая девочка с большими глазами и
косичками?
Маша. Почти
угадал. Только коротко стриженная. Маме с косами возиться было некогда. А ты
был таким белобрысым, любопытным пацаненком, всюду лез, носился и везде совал
свой нос?
Саша. Почему?
Я в детстве спокойным был. Воспитанным. Никуда не лез, ходил степенно,
размышлял о тайнах бытия.
Маша тихо засмеялась.
Саша. Пойдем?
Я тебя провожу.
Маша. Да
нет, меня не надо провожать, я могу сама….
Саша. Опять
– что скажет муж? Ничего не скажет. Он не узнает.
Маша. Как
это не узнает? Я сама ему расскажу. У нас друг от друга нет секретов.
Саша. Хорошо.
Где ты живешь?
Маша. Рядом
с «медгородком».
Саша. О!
Мне тоже в ту сторону. Пошли?
Маша. (Улыбается)
Пошли. Ты телефон мой и мамин не забудь записать….
Саша. Диктуй.
Маша с Сашей спускаются по лестнице
вниз.
Читать "Как я стал" часть 3