Перейти к части 2
Ярослава Пулинович
СВОЙ ПУТЬ
(часть 3)
5.
2012 год. Квартира Веры преобразилась до неузнаваемости. Новая кухня, новые обои, новый паркет на полу. Все подобрано в тон, все говорит об обеспеченности и хорошем вкусе хозяйки.
Вера сидит за столом. Петр напротив. Петр выглядит этаким московским хипстером – он отпустил бороду, приоделся, на руке модные часы в деревянной оправе. Вера отрастила волосы и сделала химзавивку. На Вере черное платье необычного кроя, на руках массивные яркие браслеты. А еще она теперь носит очки. Оправа – кошачий глаз. Стильно, дорого, молодежно. Несмотря на полноту, в Вере чувствуется ухоженность. Петр и Вера пьют вино.
Вера. Ну и как тебя зовут на этот раз?
Петр. Палыч.
Вера. Это почему так?
Петр. По отчеству.
Вера. Ясно. Ты где сейчас? Все там же, в Знаменке?
Петр. Да не. Я в Москву три года как перебрался.
Вера. О как! А семья с тобой?
Петр. Семья в Знаменке осталась.
Вера. Развелся?
Петр. Ну официально еще нет. А так – уже почти четыре года вместе не живем. Не задалось у нас. Не мое это.
Вера. А дети как же?
Петр. Дети растут. Я им помогаю по мере возможностей.
Вера. А говорил: «Моя Настенька, моя Настенька».
Петр. Настеньке телевизор все мозги промыл. Вот что значит отсутствие образования.
Вера. Ты же сам ей учиться запретил!
Петр. Я? Я не запрещал. Я все эти годы ей твердил – иди, учись, окончи хотя бы вечерку, потом на заочку поступай… Но нет, там же думать надо. «Первый канал» и «РЕНТВ» куда проще посмотреть.
Вера. А в Москве ты чем занимаешься?
Петр. Я, Вера, в политику пошел.
Вера. Депутатом что ли заделалася?
Петр. Нет, не депутатом. Я оппозиционер теперь.
Вера. Мать твою!
Петр. Потому что нельзя, Вера, просто так смотреть на то, как разворовывают твою страну и ничего не делать!
Вера. А ты что предлагаешь делать?
Петр. Для начала, как Леша правильно говорит, объединяться. Не бояться выражать свой протест, заявлять о своих требованиях. Нас гораздо больше, чем им кажется.
Вера. И против чего ты протестуешь?
Петр. Против коррупции, Вера! У нас богатейшая страна, но при этом простые люди по всем показателям – по благосостоянию, по продолжительности жизни находятся где-то в конце мирового списка между Угандой и Ботсваной! Ты знаешь, сколько стоят часы патриарха Кирилла?
Вера. Нет.
Петр. Тридцать шесть тысяч евро!
Вера. Не хило.
Петр. Вот! О том и речь! Пока чиновники жируют, страна голодает, народ загибается от несправедливости судов, от коррумпированности власти. Наши «слуги народа» во главе с сама знаешь кем забрали у нас наше право, данное нам конституцией – самим выбирать себе президента. Они украли наши голоса, понимаешь?
Вера. Болотная площадь, да? Люди в Москве вышли, я знаю.
Петр. Да. И не только. Во всех городах были митинги.
Вера. Да. И у нас был. Мне Сонька рассказывала.
Петр. Она ходила?
Вера. Подруга ее вроде бы ходила.
Петр. А ты почему не пошла?
Вера. Да я не умею протестовать…
Петр. Все ты умеешь! Ты просто не хочешь. Ты боишься выйти из зоны комфорта, боишься проявить свою гражданскую позицию, потому что за годы власти этой преступной шайки людям внушили одну простую и в корне неверную мысль – выходи – не выходи, от тебя все равно ничего не зависит.
Вера. Я как раз считаю, что от меня многое зависит. У меня фонд, мы многим помогаем. И я вижу, что мы действительно помогаем, к нам приходят наши девочки спустя два-три года…
Петр. Вера, ты за кого голосовала?
Вера. А какая разница?
Петр. Нет, ты скажи.
Вера. Ни за кого. Я на выборы давным-давно не хожу.
Петр. А почему не ходишь?
Вера. Времени нет.
Петр. Вера, как говорит Леша - это все детские отмазки. Так вот, знай, хочу тебя поздравить – не проголосовав, ты подарила свой голос «партии жуликов и воров»!
Вера. Слушай, мне вообще неинтересно, кому я там что подарила. У меня фонд помощи матерям-одиночкам, у меня шестьдесят девчонок только в приюте на попечении, из них четырнадцать несовершеннолетних и семь вич-инфицированных…
Петр. Ну вот, ты же сама все это видишь! Тогда почему не мыслишь шире? Просто задай себе один простой вопрос – почему матерям-одиночкам помогаешь ты, а не государство?
Вера. Потому что… Потому что… Не знаю… Потому что я.
Петр. Потому что государству на них наплевать. У властьимущих на матерей-одиночек нет денег. На яхты есть, на дорогие курорты есть, на дома в Испании, а на матерей-одиночек и их детей денег нет.
Вера. Да я все это знаю, что ты мне рассказываешь! Просто я не вижу смысла выходить на ваши митинги! Если государство не может помочь этим девочкам, значит, им буду помогать я! И мне плевать, кто там у власти, какая партия, десять коробок памперсов на днях привезли – и на том спасибо! Главное, чтобы не мешали.
Петр. То есть ты веришь в теорию малых дел?
Вера. Да, верю. Я не могу изменить ход истории, не могу свергнуть президента, но я могу помочь нескольким десяткам женщин, которые оказались на улице с маленькими детьми на руках. Я могу дать им кров, еду и помочь с поиском работы. Большего я сделать не могу, но все, что я могу, я делаю. В этом моя совесть чиста.
Петр. Вера, ты подумай глобально! Хорошо, ты спасла сто матерей-одиночек, а еще двадцать тысяч не спасла. Потому что ни один человек не может заменить собой государственную систему. Нужно менять систему, понимаешь, а не принимать с благодарностями вшивые десять коробок памперсов!
Вера. Я не знаю, как менять систему, Палыч. Зато я хорошо знаю, что такое остаться одной с маленьким ребенком на руках – без работы, без денег, без мужа. Эту школу жизни я прошла. А система, черт с ней, с системой, кто знает, как ее менять. Главное, люди…
Петр. А я тебе расскажу, как менять систему. Выходить на улицы. Открыто заявлять о своем протесте.
Вера. Ага. Сегодня я открыто заявлю о своем протесте, а завтра придут вежливые люди из госструктур и закроют наш фонд.
Петр. То есть ты боишься?
Вера. Я ничего не боюсь, Палыч. Только я не знаю, как я потом нашим девчонкам буду в глаза смотреть.
Петр. Нормально будешь смотреть. Потому что если каждый в открытую заявит о своем несогласии со сложившейся политической ситуацией в стране, то правительство вынуждено будет услышать народ и подать в отставку… А там придут новые люди, которые позаботятся о твоих девочках и их детях.
Вера. Господи, ты с какой планеты свалился? Кто придет? Куда придет? Какие новые люди? Кто их туда пустит, этих новых людей?
Петр. Их никто не пустит, их граждане сами выберут. Честным всенародным голосованием.
Вера. Ты – романтик, Палыч.
Петр. Я просто рассказываю тебе, как будет, если не бояться. Вот и Леша так считает.
Вера. Леша – это твой друг?
Петр. Ну Навальный же… Ты что, не следишь в инетернете за новостями?
Вера. Да не особо, если честно.
Петр. Мы вот по его заданию приехали. Митинг проводить. Представляешь, все согласовали, так эти суки в последний момент перенесли нам место проведения. Типа мы будем идти по проезжей части и мешать движению. Но мы в итоге все равно вышли. Троих из наших менты скрутили. Их крутят, а я вдруг понимаю, что напротив твоего дома стою. Ну вот, зашел… Сейчас поеду гавриков своих выручать.
Вера. Так это вы полдня под окнами орали?
Петр. Мы не орали. Мы требовали справедливости.
Вера. Ясно.
Пауза.
Вера. А бороду чего отрастил? Это так модно сейчас?
Петр. (Улыбается) Ага.
Вера. (морщится) Сейчас.
Вера встает, подходит к комоду, роется в домашней аптечке. Находит нужное лекарство, выпивает таблетку.
Петр. Болит что-то?
Вера. Да, желудок прихватило… У меня бывает. До больницы никак не могу дойти.
Петр. А Соня твоя где?
Вера. На бабушкиной квартире с подружками ночует. У меня же мама умерла два года назад…
Петр. Сочувствую. (Пауза) А я свою даже не знал. Она в моих пять лет умерла.
Вера. А с кем ты жил?
Петр. С бабушкой. Отец бухал, поэтому с бабушкой.
Вера. А бабушка жива?
Петр. Нет. У меня никого в живых уже не осталось, все умерли. И отец, и брат…
Вера. Как жалко!
Петр. Да нормально. Я уже давно привык, что никого… Вот, дети только. Не знаю, правда, чему их там моя бывшая жена научит.
Петр замечает кольцо на Верином безымянном пальце.
Петр. Вера, а ты что, замуж вышла?
Вера. Вышла.
Петр. А чего молчишь?
Вера. Ты не спрашивал.
Петр. Ну вот, спрашиваю. Рассказывай.
Вера. Что рассказывать?
Петр. Как звать, кто такой.
Вера. Звать Сергеем. Маркетолог. Познакомились в Турции. Разговорились, оказалось, из одного города.
Петр. Ну ничего себе!
Вера. Что, одному тебе семьи создавать?
Петр. Да нет, просто…
Вера. Что просто? Думал, не посмотрит никто?
Петр. Нет, я так не думал. Хороший он человек?
Вера. (задумавшись) Хороший. Спокойный.
Петр. Не обижает тебя?
Вера. Что за вопросы дурацкие? Я похожа на человека, который позволит себя обидеть?
Петр. Да.
Вера. С чего ты взял?
Петр. Это ты с виду такая непробиваемая. А душа у тебя нежная, ранимая.
Вера. Это тебе так кажется. За эти годы я броню кое-какую нарастила, уж поверь.
Петр. Нет у тебя никакой брони.
Вера. Нет, есть.
Петр. Ну где она, покажи!
Вера надувает живот.
Вера. Вот.
Петр и Вера смеются.
Петр. А где сейчас твой муж? (Смотрит на часы) Восьмой час уже…
Вера. В командировке.
Петр. Часто летает?
Вера прячет глаза.
Вера. Да, часто.
Петр. Я теперь тоже часто летаю. В Хабаровске вот был, во Владике, на Камчатке… Много в нашей стране несогласных людей. Только им рты затыкают, Вера.
Пауза.
Вера. А Сонька уже совсем большая стала. Метр семьдесят пять. В музыкалку ходит. На артистку хочет учиться. Или на журналиста.
Петр. У нас в стране нет свободной журналистики! То же «Эхо Москвы», знаешь, на чьи деньги они живут…?
Пауза.
Вера. Странно, почему-то я думала, что тебе будет интересно про Соньку. С чего я это взяла?
Петр. Мне интересно про Соньку, просто если говорить о журналистике, о свободной журналистике, о профессии, а не о пропаганде, то ее в России почти не осталось. Остались какие-то островки, типа «Дождя»…
Вера. Да пошел ты в задницу со своей журналистикой и со своими протестами!
Пауза.
Петр. Вер, ты чего?
Вера. (Смотрит перед собой) Я никому не нужна со своим ребенком. Совсем никому.
Петр. С чего ты это взяла?
Вера. «Я не обязан дарить ей подарки на день рождения! Твой ребенок, ты и дари!» - это дословно. Он сказал.
Петр. Ну и ну фиг он тебе тогда нужен?
Вера пожимает плечами.
Петр. Может быть, вам стоит развестись?
Вера. Может быть…
Петр. Я бы тебе посоветовал…
Вера. Я в твоих советах не нуждаюсь.
Пауза.
Петр. Я пойду тогда…
Вера. Иди.
Петр. Проводишь?
Вера. Не-а.
Петр. А что так?
Вера. Не хочу.
Петр. Вер… Я же скучал по тебе.
Вера. А я нет.
Петр. Неправда.
Вера. Правда.
Петр. То есть я тебе совсем не нужен?
Вера отрицательно качает головой.
Петр. Можно я тогда завтра приду к тебе?
Вера. (пожимает плечами) Приходи, если хочешь.
Петр. А послезавтра?
Вера. А послезавтра мы с Сонькой в Грецию улетаем. Без никого.
Петр подходит к Вере, хочет обнять ее. Вера отстраняется.
Вера. Не надо.
Петр пожимает плечами, уходит. Хлопнула дверь. Вера встает, открывает окно. За окном кипит жизнь – менты крутят зазевавшихся протестующих, молодежь требует свободы…
6.
2018 год. Вера лежит на диване в окружении ноутбука и каких-то бумаг. Что-то редактирует, правит. Она очень сильно похудела и осунулась. На ней пижама и какая-то странная косынка, повязанная на манер банданы. Звонок. Вера встает, идет в коридор, открывает дверь. Молча запускает Петра в квартиру. Петр оброс, выглядит запущенно и дико. На нем цветастая очень грязная рубашка, на шее ожерелья из перьев, костей и бусин. На плече большая дорожная сумка.
Вера. Я почему-то так и подумала, что это ты.
Петр. Вера…
Вера. Я – Вера. А ты?
Петр. Энкудэбооау.
Вера хохочет.
Вера. Кто?!
Петр. Энкудэбооау.
Вера. Это что за имя?
Петр. Это индейское имя. Переводится, как «тот, кто живет один».
Вера. Ты что – индейцем заделался?
Петр. Нет. Я – шаман.
Вера. О, Господи!
Петр. Не смейся. У меня дар открылся.
Вера. Какой еще дар?
Петр. Будущее предсказываю. На картах гадаю. Астрологические прогнозы составляю.
Вера. Офигеть! Есть хочешь, шаман?
Петр. Хочу. Только я мясо не ем.
Вера. Это мы уже проходили. Пошли.
Вера и Петр заходят на кухню. Вера открывает холодильник, достает оттуда продукты, принимается что-то готовить.
Вера. Это ты в Москве астрологические прогнозы составляешь?
Петр. Нет. Я же вернулся, Вера.
Вера. Вот как? А что твои протесты?
Петр. Протесты себя не оправдали. Болотную слили…
Вера. Куда слили?
Петр. В канализацию. Все переругались между собой. Как пауки в банке. И никто не понимает, что власть только этого и ждала… Ай! Даже говорить об этом не хочу.
Вера. Значит, ты сейчас в городе?
Петр. Не совсем. Я, Вера, в юрте живу. В степи.
Вера. Чего?
Петр. Да я в Москве еще с людьми познакомился… С особенной философией, что ли. Ну, в общем, они проповедуют уход из системы. Отшельничество в своем роде. Типа – живи один, слейся с природой и тогда тебе все откроется. И вот я прошлым летом решился. Уехал в степь. Ребята местные мне юрту помогли поставить. Уже год живу один. Один и перезимовал. Ничего, жить можно… Со связью только плохо.
Вера. А почему твои друзья сами не живут в юртах?
Петр. Так у них квартиры в Москве… А у меня ничего. Я в Москве снимал поначалу, потом ушел из всей этой протестной тусовки. Потом с работой не заладилось. Жил по друзьям. Потом и с друзьями проблемы начались… Ну вот, теперь я в юрте. А что, там даже электричество есть…
Вера ставит перед Петром тарелку с едой. Петр жадно ест.
Петр. Вкусно. Я сегодня весь день ничего не ел. С шести утра на ногах.
Вера. По делам приехал или просто так?
Петр. По делам. Я без дел в город не приезжаю. Автобус почти семьдесят рублей стоит, какое просто так… И до остановки пять километров пилить. Я бубны делаю. И на всяких этнофестивалях продаю.
Вера. Бубны?
Петр. Ага. Шаманские. Да там не фиг делать… Скупаешь за копейки козьи шкуры у местных в деревнях. Потом вымачиваешь их. Потом на деревянный каркас натягиваешь, сушишь… Ну а дальше масляными красками разрисовываешь, тут уж на что фантазии хватит… Подожди! Я сейчас покажу!
Петр срывается со своего места, открывает дорожную сумку, достает из нее большой аляповато разрисованный рунами неизвестного народа бубен.
Петр. Вот! Один не продался… Все маленькие разошлись, а этот уже в пятый раз не могу продать. Я за него шесть тысяч прошу, дорого, наверное, потому и не берут.
Вера берет у Петра бубен, рассматривает его, бьет по нему несколько раз.
Петр. Слышишь, как резонирует? Вот что значит – правильно натянутая кожа.
Петр возвращается к столу, вновь принимается за еду.
Петр. Такой звук хороший, а никто не берет…
Вера. Грустно, наверное, жить в степи одному?
Петр. Нормально. Мне многое открылось за этот год.
Вера. Например?
Петр. Видения всякие. Будущее вижу. И прошлое тоже… С духами связь налаживаю. Вот, на картах научился. Обо мне даже слух пошел. Люди из города приезжать стали.
Вера. Ты им судьбу предсказываешь?
Петр. Кому-то предсказываю. Кому-то астрологическую карту составляю.
Вера. Разве шаманы занимаются астрологией?
Петр. Современные шаманы чем только не занимаются.
Вера. А мне судьбу предскажешь?
Петр. У меня карт с собой нет. Но могу по руке.
Вера протягивает руку Петру.
Вера. Давай.
Петр рассматривает Верину руку.
Петр. Ты будешь жить долго… У тебя будет два мужа. Ну, то есть один уже был, я так понимаю.
Вера. Был.
Петр. Вот… Будет еще второй. Лет, я так вижу, в пятьдесят. Вообще, у тебя после пятидесяти жизнь круто изменится. Какое-то новое дело прийдет.
Вера. (одергивает руку) Здорово. Чаю хочешь?
Петр. А кофе есть?
Вера. Есть. Сейчас сварю.
Петр. Тебе в идеале, конечно, надо астрологическую карту сделать. Посмотреть – где у тебя луна на момент рождения была, где солнце. От этого ведь очень многое зависит.
Вера. Слушай… А ты действительно во все это веришь?
Петр. Конечно, верю. А иначе как, Вер?
Вера. Ты же умный человек. Мне всегда казалось, что всей этой эзотерической мутью занимаются либо очень недалекие люди, либо шарлатаны.
Петр. Но это и вправду работает! Я иногда будущее целых народов вижу…
Вера. Ну и что там в будущем у народов?
Петр. В Гватемале скоро наводнение случится…
Вера пристально смотрит на Петра. Грустно улыбается ему.
Петр. Думаешь, я тебя обманываю?
Вера. Нет. Ты никогда не обманываешь.
Пауза.
Петр. Вер… Я че пришел? У тебя помыться можно?
Вера. Конечно.
Петр. Я быстро! А то у нас такая холодрыга уже вторую неделю стоит… Я обычно в речке там моюсь… А тут…
Вера находит в комоде полотенце, протягивает его Петру.
Вера. Вот. Шампунь там, все найдешь…
Петр. Ага.
Петр уходит в ванную. Вера варит кофе. Затем берет в руки бубен, рассматривает его. На кухню заходит Петр с мокрыми волосами.
Петр. Ну вот… Я все!
Вера. Кофе!
Петр. (пьет кофе) Ага, спасибо…
Вера. Красивый бубен…
Петр. Вот я тоже так думаю. А не берет никто. Даже странно… Может, я за него слишком дорого прошу?
Вера. А давай я его у тебя куплю?
Петр. Ты чего, сестренка? Я тебе его так подарю.
Вера. Мне эти шесть тысяч погоды не сделают.
Петр. Нет. Я не крохобор. Возьми. Это тебе от меня. На память.
Вера. А что на нем написано?
Петр. На нем написано “моя сестренка будет жить долго и счастливо, у моей сестренки все будет хорошо”.
Пауза.
Вера. Слушай… А как тебя по-настоящему зовут?
Петр. По-настоящему это как?
Вера. По паспорту.
Петр. По паспорту Петром. Только паспорт утерян.
Вера. Так ты бомж?
Петр. Почему сразу бомж? Я – шаман.
Вера усмехается.
Петр. Я ведь не всегда, Вера, так уверен… Бывает, и отчаянье накатывает. А если мне все это кажется? Если я все это сам себе придумал? Что я – шаман, что я могу видеть? И зачем мне тогда жить, если вся жизнь была иллюзией, если на самом деле ничего такого нет?
Вера. Не переживай… В Гватемале и вправду наводнение. По телевизору говорили.
Петр. Правда?
Вера. Конечно.
Петр. Ты не шутишь?
Вера качает головой.
Петр. Ну вот! У меня же телевизора нет! Вот откуда мне было это знать? А я еще две недели назад увидел! Представляешь?
Вера. Здорово…
Петр. Ну я пойду?
Вера. Конечно…
Петр идет в коридор, Вера за ним. Петр обувается.
Петр. Я приду скоро. Можно?
Вера. Приходи, когда захочешь.
Петр. Ты это… До сих в фонде своем?
Вера. Нет… Я все дела помощникам передала.
Петр. А чего так?
Вера. А вот так.
Вера снимает косынку. Она лысая.
Петр. Ого! Ты налысо побрилась?
Вера. Ага.
Петр. Тебе идет!
Вера. Спасибо…
Петр. Я через неделю приеду. Тут еще один фестиваль будет.
Вера. Конечно, приезжай!
Петр. Ну, сестренка, до встречи что ли?
Вера. Скажи! А для чего мы все были?
Петр пожимает плечами.
Петр. Просто так… Чтобы быть.
Вера. А-а-а…
Петр. Вера, ты думаешь, я ничего не понимаю? Что дочь от меня, что ты меня всю жизнь прождала… Я все понимаю, Вера. Просто ты такая, а я другой. И я так не могу. Не могу все эти квартиры-машины-работы-рутины… У меня свой путь. Свой путь, слышишь?
Вера грустно улыбается.
Петр уходит. Он уходит навсегда, не оборачиваясь, в нелепой рубашке, обросший и худой, вечно чего-то ищущий и не находящий, глупый, безумный, смешной, он так ничего и не понял и ничего не заметил…
Вера закрывает дверь за Петром. Возвращается на кухню. Звонит телефон. Вера отвечает на звонок.
Вера. Алло! Соня, привет! Нет, сегодня колоть не надо, сегодня болей нет. Не приходи. Если будут боли, позвоню… Ага, целую. Мужу привет.
Вера кладет телефон на стол. Берет в руки бубен. Бьет по нему три раза. И еще. И еще… И еще… Кружится в странном танце, смеется, плачет, кричит…
7.
2025 год. Вера сидит в кресле-качалке, вяжет детские ползунки. Она поправилась, волосы отрасли. Вера выглядит совершенно здоровым и счастливым человеком. Она тихо напевает себе под нос песню Джима Моррисона “Come on baby light my fire». И вдруг раздается звонок.
Темнота.
|