Ярослава Пулинович

ЛИПЫНЬКА

 (инсценировка по рассказам А.П. Чехова «В овраге» и «Бабы»)

Действующие лица:

Григорий Цыбукин,

Варвара – его жена,

Аксинья – невестка Цыбукина, жена Степана,

Липа – невестка Цыбукина, жена Анисима,

Степан – сын Цыбукина,

Анисим – сын Цыбукина,

Прасковья – мать Липы,

Никифор – младенец,

Священник,

Мужичонка,

Хрымин,

Младший брат Хрымина,

Странник,

Матвей Саввич,

Кузька – мальчик восьми лет,

Первый Путник,

Второй Путник,

Больничная сестра,

Начальник почтового отделения,

Мальчишка-подросток,

Крестьяне – мужики и бабы,

И другие….

Действие первое.

1.

Темнота. В темноте слышится девичий, почти детский голосок Липы.

ГОЛОС ЛИПЫ Николай Угодник, пресвятой заступник, помоги нам с мамкой. Уж скоро по миру мы с ней пойдем. Дедушка, мы до работы с ней охочие, ты не думай, да только работы нет. Где позовут кому услужить на подёнщину – тому и рады. И так у тетки на попечении живем, погонит она нас, что делать будем? Сосватай мне жениха, дедушка, не откажи, а то сил у нас ужо с мамкой нет. Не оставь нас дедушка, я твою доброту всегда-всегда помнить буду…. Твоя Липа…

2.

Село Уклеево. Бакалейная лавка Григория Цыбукина. За прилавком стоит Аксинья – невестка Цыбукина. В данный момент она громко ругается с покупателем – никчемным мужичонкой в зимней поддевке вместо штанов.

МУЖИЧОНКА А раз я покупал у тебя по старой цене, то ты мне и считай по старой, бесовка!

АКСИНЬЯ         А нечего было брать в долг! Если бы сразу все отдал, так и не собачились бы мы тут с тобой!

МУЖИЧОНКА                 Но я у тебя покупал-то по старым ценам!

АКСИНЬЯ                         А я всем говорила! Я всех предупреждала – отдавать будете по тем ценам, которые на момент погашения долга будут! То есть по сегодняшним!

Берет какую-то бумагу, тычем мужичонке в лицо.

АКСИНЬЯ         Ты вот туточки смотри, вот туточки видишь?

МУЖЧОНКА    Да неграмотен я, Аксинья! Ну, сделай милость, прими долг как договаривались и разойдемся с миром? Меня женка послала к тебе, последние деньги выгребла, что я ей скажу?

АКСИНЬЯ         А то и скажи, что водки в прошлый раз почти на рубль купил, то и скажи! Долг платежом красен, Василий, платежом. А коли не заплатишь, я на тебя управу найду, сам знаешь!

МУЖИЧОНКА                 Да заплачу я, заплачу! Вот баба, не баба, а змея!

Выкладывает деньги на стол.

МУЖИЧОНКА                 Вот! Остальное после занесу.

АКСИНЬЯ                         Когда?

МУЖИЧОНКА                 С города с работ вернусь и все отдам.

АКСИНЬЯ                         Чтобы до Пасхи успел!

МУЖИЧОНКА                 Успею!

В лавку заходит глава семейства – старик Григорий Цыбукин.

МУЖИЧОНКА                 Не невестку вы в дом, Григорий Петров, привели, а чисто змеюку, она даже похожа на змеюку!

АКСИНЬЯ                         Рот заткни и без денег не появляйся!

МУЖИЧОНКА                 Змеюка и есть! Змеюка Змеевна!

МУЖИЧОНКА выходит из лавки.

АКСИНЬЯ         Денег не платит, а я же еще змеюка.

ГРИГОРИЙ       Ай да невестушка! Ай да красавица, матушка...

Григорий протягивает Аксинье письмо.

ГРИГОРИЙ       От Анисима письмо. Прочти, матушка….

Аксинья берет письмо.

АКСИНЬЯ (читает) Любезные мои папаша и мамаша! Дела мои в городе идут превосходно. Смею вам сообщить, что я тут многого добился и от людей влиятельных всяческий интерес имею. Хочу приехать к вам повидаться до Пасхи, как преданный вам учтивый ваш сын. Любезные папаша и мамаша, посылаю вам также фунт цветочного чаю для удовлетворения вашей физической потребности. Анисим Цыбукин. Ишь, в каких выражениях излагает! Сроду я от него таких слов не слыхала. Агент ему, что ли, писал?

ГРИГОРИЙ       Вот, не захотел дома жить, пошел по ученой части. Что ж, пускай! Кто к чему приставлен.

АКСИНЬЯ         Чай он высылает…. Ужо бы сам приехал. Кстати, насчет чая. Тут мамаша две осьмушки чая взяли.  Куда это записать?

ГРИГОРИЙ       А никуда. В расходы запиши и все тут.

АКСИНЬЯ         Мне для мамаши ничего не жалко. А только ведь нищим она его раздает. Оне и повадились к ней.

ГРИГОРИЙ       Пусть раздает. Ее воля. Глядишь, на небо-то попадем, нас бог и спросит – а подавали ли? Тут мы все Варварушкой и прикроемся – матушка наша подавала, скажем. А семья – почитай, одно целое.

Аксинья высчитывает что-то на счетах.

АКСИНЬЯ         Нет никакого бога вашего. Ладно, у кого большие долги – тем прибавлю по копейке, они не заметят.

ГРИГОРИЙ       Делай, как знаешь, невестушка. Ты у меня красавица, матушка….

АКСИНЬЯ         Знаю, знаю. Вечером сегодня мамашу пошлите в лавке посидеть.

ГРИГОРИЙ       А чего же так?

АКСИНЬЯ         Сегодня Хрымины-младшие гуляют – оне в городе в карты выиграли.

ГРИГОРИЙ       И чего ж?

АКСИНЬЯ         Не пойду – так насильно увезут, вы же знаете.

ГРИГОРИЙ       Варварушка слепая, куда ей в лавку?

АКСИНЬЯ         Мамаша слепая, сын ваш глухой. Никакого сладу. Сами посидите, коли никто не может.

ГРИГОРИЙ       Степан вообще-то муж тебе!

АКСИНЬЯ         Ага! Муж. Только глухой муж. Ладно, папаша, не серчайте. Раз в месяц можно и вам в лавке посидеть. Хрымины, сами знаете, коли не пойду – силой увезут.

На лице Аксиньи появляется мечтательная улыбка. Григорий качает головой.

АКСИНЬЯ         Я до полуночи вернусь – вы за меня не волнуйтеся, папаша, я скорая...

3.

Празднично накрытый стол. За столом сидят Варвара, Григорий, Аксинья, Степан и Анисим.

ГРИГОРИЙ       Ну а в городе-то, в городе, расскажи, как оно?

АНИСИМ            А чего в городе? Чего там удивительного? Город есть город, он отличен от нашего села, как наша лошадь Савраска от господских аглицких жеребцов отличается. Вы, папаша, все равно это не поймете. Там жить нужно, чтобы понимать. А вот я вам, любезные папаша и мамаша, и братец мой и Аксинья, подарков привез.

Анисим достает из кармана серебряные рубли, раздает родным. Все разглядывают свои монеты.

ГРИГОРИЙ       А смотри-ка, все монеты, как на подбор, новенькие и как на солнце сверкают! Вот спасибо, сынок, вот уж одарил, так одарил!

Анисим надувает щеки, степенно оглядывает свое семейство.

ВАРВАРА          (перебирая в руках новенькие рубли) Ну а что наши земляки в городе, как оне устроились? Как живут?

АНИСИМ            Ничего, живут хорошо. Только вот у Ивана Егорова происшествие в семейной жизни: померла его старуха Софья Никифоровна. От чахотки. Поминальный обед за упокой души заказывали у кондитера, по два с полтиной с персоны. И виноградное вино было. Которые мужики, наши земляки — и за них тоже по два с полтиной. Ничего не ели. Нешто мужик понимает соус!

ГРИГОРИЙ       Два с полтиной!  

АНИСИМ            Что же? Там не деревня. Зайдешь в ресторан подзакусить, спросишь того-другого, компания соберется, выпьешь — ан глядишь, уже рассвет, и пожалуйте по три или по четыре рубля с каждого. А когда с Самородовым, так тот любит, чтоб после всего кофий с коньяком, а коньяк по шести гривен рюмочка-с. Я теперь всегда с Самородовым. Это тот самый Самородов, что вам мои письма пишет. Великолепно пишет. И если б рассказать, папаша, какой человек есть этот самый Самородов, то вы не поверите. Мы его все Мухтаром зовем, так как он вроде армяшки — весь черный. Я его насквозь вижу, все дела его знаю вот как свои пять пальцев, папаша, и он это чувствует и всё за мной ходит, не отстает, и нас теперь водой не разольешь. Ему как будто жутковато, но и без меня жить не может. Куда я, туда и он. У меня, папаша, верный, правильный глаз. Глядишь на толкучке: мужик рубаху продает. — Стой, рубаха краденая! — И верно, так и выходит: рубаха краденая.

АКСИНЬЯ         Откуда же ты знаешь?

АНИСИМ            Ниоткуда, глаз у меня такой. Я не знаю, какая там рубаха, а только почему-то так меня и тянет к ней: краденая и всё тут. У нас в сыскном так уж и говорят: «Ну, Анисим пошел вальдшнепов стрелять!» Это значит — искать краденое. Да... Украсть всякий может, да вот как сберечь! Велика земля, а спрятать краденое негде.

ВАРВАРА          А в нашем селе у Гунторевых на прошлой неделе угнали барана и двух ярок. И поискать некому.. Ох-тех-те...

АНИСИМ            Что ж? Поискать можно. Это ничего, можно.

АКСИНЬЯ         (насмешливо) Ты бы лучше себе невесту нашел.

ВАРВАРА          И то правильно. Что же это такое, батюшки? Этих-тех, парню уже двадцать восьмой годочек пошел, а он всё холостой разгуливает, ох-тех-те... Младшего брата давно оженили, —а ты всё без пары, словно петух на базаре. По-каковски это? Этих-тех, оженишься, бог даст, там как хочешь, поедешь на службу, а жена останется дома помощницей-те. Без порядку-те живешь, парень, и все порядки, вижу, забыл. Ох-тех-те, грех один с вами, с городскими.

ГРИГОРИЙ       Когда мы, Цыбукины женились, то для нас, как для богатых, выбирали самых красивых невест.

ВАРВАРА          И для тебя мы присмотрели тоже красивую.

АНИСИМ            Уже и присмотрели? Что же, на красивой можно и жениться. (Дергая себя за рыжую жидкую бородку) Ведь и я тоже не кривой. Наше семейство Цыбукины, надо сказать, все красивые.

ГРИГОРИЙ       Вот это правильно, это по делу!

Григорий залпом выпивает стакан водки, за ним поднимают стаканы все остальные. Все разом поздравляют Анисима.

4.

Темнота. Из темноты появляются девушки, с пением и причитаниями начинают они обряжать юную невесту в свадебные одеяния.

Церковь. В церкви много народу. Поют певчие. У аналоя стоят жених и невеста – Анисим и Липа. Липа – совсем еще девочка, почти ребенок. Мерцают свечи. Идет венчание.

СВЯЩЕННИК Анисим и ты, деточка, любите друг дружку, живите по-божески, деточки, и царица небесная вас не оставит. Григорий Петров, восплачем, восплачем от радости! Хо-хо-хо! И эта хороша у тебя невестка! Всё, значит, в ней на месте, всё гладенько, не громыхнет, вся механизма в исправности, винтов много.

ГРИГОРИЙ       Мы на приданое без внимания,  для сына нашего Степана мы взяли тоже из бедного семейства, а теперь не нахвалимся. Что в доме, что в деле — золотые руки.

ЛИПА                  (Вдруг испуганно плачет) Милая мамка, унеси меня отсюда, касатка!

СВЯЩЕННИК Тише! А ну угомонись!

5.

Дом Цыбукиных. На столах стоят длинные рыбы, окорока и птицы с начинкой, коробки со шпротами, разные соленья и маринады и множество бутылок с водкой и винами. В дом заходят молодые, а следом гости. Все шумно рассаживаются за столами. Смех, гам, общее веселье. Только Липа выглядит испуганной и грустной.

ГРИГОРИЙ       (поднимая первую рюмку) Деточки, деточки, деточки. Аксиньюшка-матушка, Варварушка, будем жить все в мире и согласии, топорики мои любезные...

ГОСТИ                Горько!

Анисим без особого интереса целует молодую жену.

АНИСИМ            (Тетке, сидящей рядом с ним) У меня есть друг, по фамилии Самородов. Человек специальный. Личный почетный гражданин и может разговаривать. Но я его, тетенька, насквозь вижу, и он это чувствует. Позвольте с вами выпить за здоровье Самородова, тетенька!

ГОСТИ                За здоровье родителей!

Все поднимают стаканы.

ГРИГОРИЙ       А где матушка невесты?

Гости и вся семья Цыбукиных оглядываются, зовут мать Липы: «Прасковья! Прасковья!», ищут ее.  Наконец, Анисим находит Прасковью в сенях, спрятавшуюся за какой-то мешок.

АНИСИМ            Что же это вы тут сидите, мамаша драгоценная? Нам без вас скучно.

ПРАСКОВЬЯ   Что вы, помилуйте-с... Много вами довольны-с.

АНИСИМ            Милая мамаша, пойдемте в дом, там гости за вас выпить требуют….

ПРАСКОВЬЯ   (испуганно) Помилуйте-с…. Премного благодарны-с.

В сени выбегает Липа.

ЛИПА                  Не трожьте мамку! Ее в молодости один купец, у которого она мыла полы, рассердившись, затопал на нее ногами, она сильно испугалась и теперь на всю жизнь у нее в душе остался страх! И потому она у меня такая…. Маменька, пойдем в дом. Они нам дурного не сделают, оне за нас пить хотят.

Липа заводит маменьку в дом. Анисим заходит следом.

ГОСТИ                За родителей молодых!

Прасковья испуганно крестится, и как будто не понимает, о чем идет речь. В дом заходят братья Хрымины-младшие (так их зовут в деревне, потому как есть и братья Хрымины-старшие, двоюродные братья этим младшим).

МЛАДШИЙ ХРЫМИН За здоровье молодых!

Выставляет на стол бутылки вина.

СТАРШИЙ ХРЫМИН   (гармонисту) Ну! Заводи свою хоромину! Плясать будем!

Гармонист играет. Старший Хрымин берет под руку Аксинью и выходит с ней плясать на середину избы. Аксинья вьется вокруг Хрымина. По их движениям и взглядам становится понятно, что они давно уже находятся в близкой связи друг с другом. Замахнув стопку, выходит танцевать и Григорий Цыбукин.

ГРИГОРИЙ       Эх! Была не была! Иди сюда, Варвара, касатка моя!

Григорий выводит Варвару танцевать. Он самозабвенно пляшет, Варвара смущенно пританцовывает на месте, помахивая платком.

ГОСТИ - Сам вышел! Сам!

— Молодчина, Григорий Петров!

— Так, старайся! Значит, еще можешь заниматься! Ха-ха!

ГРИГОРИЙ       Свадьба две тысячи стоила!

Их танец прерывает крик одного из гостей – трактирщика лет тридцати.

ТРАКТИРЩИК              Братцы! Братцы! Кто-то мою хорошую поддевку на старую обменил!

Анисим подрывается со своего места.

АНИСИМ            Стой! Я сыщу сейчас! Я знаю, кто это украл! Стой!

Анисим выбегает из избы.

6.

Ночь. За домом стоят, обнявшись, Хрымин – старший брат и Аксинья.

ХРЫМИН          Ну, Аксюша, нравится тебе новая невестка?

АКСИНЬЯ         А чего про нее говорить? Девчонка как девчонка. Больно уж пугливая….

ХРЫМИН          И хорошо, что так. В соперницы набиваться не будет.

АКСИНЬЯ         Мне-то? В соперницы? Разве есть мне соперницы на этом свете? Ну-ка! Признавайся!

ХРЫМИН          Нет! Нет тебе соперниц, Ксенья.

АКСИНЬЯ         Я, Митя, везучая. Мне все в руки идет. Родилась в поле, мамка меня била – не добила, от заразы как-то чуть  не померла. А вона как – в каком доме оказалась. Без приданого, без всего. Это потому что я до жизни охочая. Меня так просто не убить.

ХРЫМИН          А до любви ты охочая?

Целует Аксинью.

АКСИНЬЯ         До твоей любви, Митя. Только тебе об том знать не надобно.

ХРЫМИН          Это почему еще?

АКСИНЬЯ         Чтобы многого не думал о себе.

Хрымин и Аксинья смеются.

ХРЫМИН          А вот бы нам с тобою, Ксюша, быть вместе….

АКСИНЬЯ         Того нельзя, Митя. Сам знаешь.

ХРЫМИН          Да я не о том. Послушай. У вашего старика есть землица Бутёкино, десятин сорок, землица, говорят, с песочком и вода есть.

АКСИНЬЯ         Знаю я про эту землю. Ну?

ХРЫМИН          А вот бы нам с тобой, Аксюша, построить кирпичный завод. Ты себе построишь и мы с братом в долю войдем. Кирпич теперь двадцать рублей тысяча. Дело спорое.

АКСИНЬЯ         Спорое, говоришь?

ХРЫМИН          А то ж…. Вот бы мы с тобой, Аксюша, зажили. Ходили бы по заводу хозяевами, тебе бы платье из Парижу выписали, нас бы с тобою в купеческих домах принимать стали. А захотели бы – и мир посмотрели, уехали бы отсюдова пожить в Петербург или еще куда….

АКСИНЬЯ         Подумать можно. Старика бы уговорить.

ХРЫМИН          Он тебя любит, Аксюша. Хвалит, не нахвалится, любимой невестушкой зовет. Ты с ним поласковее заведи разговор…

АКСИНЬЯ         Попробую.

ХРЫМИН          Попробуешь? Попробуешь?

Хрымин вдруг поднимает Аксинью на руки, кружит.

АКСИНЬЯ         Пусти! Голова закружилась!

Хрымин опускает Аксинью на землю.

АКСИНЬЯ         Я с тобой, Митя, хоть куда.

ХРЫМИН          И на каторгу?

АКСИНЬЯ         Ты уж так не шути! Ишь чего удумал – на каторгу!
Аксинья шутливо бьет Хрымина. Хрымин также шутливо отбивается. Затем прижимает к себе Аксинью, целует ее.

7.

День. Дом Цыбукиных. За столом сидит Анисим, одетый по городской моде. Вокруг него хлопочет Варвара – собирает ему в дорогу яйца, оладьи, сало, варенья.

ВАРВАВА          Мало с нами пожил. Заскучал небось? Ох-тех-те... Живем мы хорошо, всего у нас много, и свадьбу твою сыграли порядком, правильно; старик сказывал: две тысячи пошло. Одно слово, живем, как купцы, только вот скучно у нас. Уж очень народ обижаем. Сердце мое болит, дружок, обижаем как — и боже мой! Лошадь ли меняем, покупаем ли что, работника ли нанимаем — на всем обман. Обман и обман. Постное масло в лавке горькое, тухлое, у людей деготь лучше. Да нешто, скажи на милость, нельзя хорошим маслом торговать?

АНИСИМ            Кто к чему приставлен, мамаша.

ВАРВАРА          Да ведь умирать надо? Ой-ой, право, поговорил бы ты с отцом!..

АНИСИМ            А вы бы сами поговорили.

ВАРВАРА          Н-ну! Я ему свое, а он мне, как ты, в одно слово: кто к чему приставлен. На том свете так тебе и станут разбирать, кто к чему приставлен. У бога суд праведный.

АНИСИМ            Конечно, никто не станет разбирать. Бога-то ведь, всё равно, нет, мамаша. Чего уж там разбирать!

Варвара смотрит на Анисима с удивлением, всплескивает руками.

АНИСИМ            Бог, может, и есть, а только веры нет. Когда меня венчали, мне было не по себе. Как вот возьмешь из-под курицы яйцо, а в нем цыпленок пищит, так во мне совесть вдруг запищала, и, пока меня венчали, я всё думал: есть бог! А как вышел из церкви — и ничего. Да и откуда мне знать, есть бог или нет? Нас с малолетства не тому учили, и младенец еще мать сосет, а его только одному и учат: кто к чему приставлен. Папаша ведь тоже в бога не верует. Вы как-то сказывали, что у Гунторева баранов угнали...Я нашел: это шикаловский мужик украл; он украл, а шкурки-то у папаши... Вот вам и вера! И старшина тоже не верит в бога, и писарь тоже, и дьячок тоже. А ежели они ходят в церковь и посты соблюдают, так это для того, чтобы люди про них худо не говорили, и на тот случай, что, может, и в самом деле страшный суд будет. Теперь так говорят, будто конец света пришел оттого, что народ ослабел, родителей не почитают и прочее. Это пустяки. Я так, мамаша, понимаю, что всё горе оттого, что совести мало в людях. Я вижу насквозь, мамаша, и понимаю. Ежели у человека рубаха краденая, я вижу. Человек сидит в трактире, и вам так кажется, будто он чай пьет и больше ничего, а я, чай-то чаем, вижу еще, что в нем совести нет. Так целый день ходишь — и ни одного человека с совестью. И вся причина, потому что не знают, есть бог или нет... Ну-с, мамаша, прощайте. Оставайтесь живы и здоровы, не поминайте лихом.

Анисим кланяется Варваре в ноги. Берет приготовленные для него Варварой свертки.

АНИСИМ            Благодарим вас за всё, мамаша. Нашему семейству от вас большая польза. Вы очень приличная женщина, и я вами много доволен. Меня Самородов впутал в одно дело: богат буду или пропаду. Ежели что случится, уж вы тогда, мамаша, утешьте моего родителя.

ВАРВАРА          Ну вот, что там! Ох-тех-те... Бог милостив. А ты бы, Анисим, этих-тех, жену бы свою приласкал, а то глядите друг на дружку надутые оба; хоть бы усмехнулись, право.

АНИСИМ            Да какая-то она чудна́я... Не понимает ничего, молчит всё. Молода очень, пускай подрастет...

Анисим выходит из дома. На крыльце Анисима уже ждут Григорий и Липа. У крыльца стоит запряженный шарабан.

АНИСИМ            (укладывая свертки в шарабан, отцу) Прощай.

Анисим, заметив Липу, подходит к ней, целует жену, не глядя на нее. Лицо у Липы дрожит.

ГРИГОРИЙ       Остался бы ты, Анисим, дома, при деле, цены бы тебе не было! Я бы тебя, сынок, озолотил с головы до ног.

АНИСИМ            Никак нельзя, папаша.

Анисим садится в шарабан, толкает в спину кучера.

АНИСИМ            Трогай, Василий!

Стучат копыта, гремят колеса.

ГРИГОРИЙ       Ну чего же ты, Липа? Тебе, Липа, ежели что нужно, то ты бери – не сомневайся!

ЛИПА                  Хорошо, тятенька….

Мимо дома Цыбукиных проходит странник – старик, одетый в дерюги.

СТРАННИК      Да и невестка же у тебя, Григорий Петров, бог тебе послал! Чистый клад!

ГРИГОРИЙ       Думаешь, если имя мое разузнал, то я тебе и подам тут же? Ступай своей дорогой!

Григорий заходит в лавку. Странник весело подмигивает Липе. Липа достает из передника яблоко, протягивает его страннику.

ЛИПА                  Примите, дедушка, Христа ради!

Странник берет у Липы яблоко. Ест яблоко, с любопытством рассматривает Липу.

8.

Лавка. В лавку заходит Григорий. Аксинья подымается со своего места.

ГРИГОРИЙ       (оглядывается – никого) После праздников все пустеет…. И церквы, и лавки.

АКСИНЬЯ         Ничего, сегодня уже пятеро за водкой приходили.

ГРИГОРИЙ       Ну дай бог….

АКСИНЬЯ         Я везучая. Ко мне деньги идут.

ГРИГОРИЙ       И то верно. Премного я тобой, невестушка, доволен.

АКСИНЬЯ         Спасибо, папаша. Разговор я с вами один затеять хочу.

ГРИГОРИЙ       Говори. Мне для тебя ничего не жалко, ты знаешь.

АКСИНЬЯ         Дело есть одно.

ГРИГОРИЙ       Ну?

АКСИНЬЯ         У вас земля в Бутёкино….

ГРИГОРИЙ       Есть такая.

АКСИНЬЯ         Не при деле совсем пропадает. А там и песочек, и вода…. В общем, папаша…. Я хочу в Бутёкине кирпичный завод ставить, буду сама себе купчиха. Что скажете?

Старик молчит, жует губу.

ГРИГОРИЙ       (наконец) Я за тебя всегда, Аксинья, горой, ты знаешь это. Но тут мой ответ вот какой. Пока я жив, нельзя врозь, надо всем вместе.

Аксинья зло смотрит на Григория.

АКСИНЬЯ         Папаша, но зачем такой хорошей земле даром пропадать?

ГРИГОРИЙ       Даром-не даром, а слово мое вот такое, и менять я его не собираюсь.

В лавку заходит Липа с тарелкой оладьей.

ЛИПА                  К чаю вам.

Липа кланяется Григорию и Аксинье.

АКСИНЬЯ         Да убери ты свои оладьи, не буду я их есть!
Липа удивленно смотрит на Аксинью.

9.

Липа и Странник идут по какой-то странной пустынной дороге, которую окутывает то ли туман, то ли морок какой-то. Странник опирается на палку.

СТРАННИК      Ну как тебе живется в новом доме, Липонька?

ЛИПА                  Если так-то сказать, хорошо, дедушка. Бога мне гневить нечего. У них варенья много — четыре банки. «Кушай, говорят, Липа, не сомневайся». Я, дедушка, до варенья очень охотница. Сяду себе в уголочке и всё чай пью с вареньем. Или с Варварой Николавной вместе пьем, а оне что-нибудь рассказывают чувствительное.

СТРАННИК      Четыре банки!

ЛИПА                   Богато живут. Чай с белой булкой; и говядины тоже сколько хочешь. Богато живут, только страшно у них, дедушка. И-и, как страшно!

СТРАННИК      Чего ж тебе страшно, деточка?

ЛИПА                   Первое, как свадьбу сыграли, Анисима Григорьича боялась. Они ничего, не обижали, а только, как подойдут ко мне близко, так по всей по мне мороз, по всем косточкам. И ни одной ноченьки я не спала, всё тряслась и бога молила. А теперь Аксиньи боюсь, дедушка.  Она ничего, всё усмехается, а только часом взглянет в окошко, а глазы у ней такие сердитые и горят зеленые, словно в хлеву у овцы. Подала оладьи — не ест!

СТРАННИК      Не ест!

ЛИПА                  И скажи, сделай милость, когда она спит! С полчасика поспит, а там вскочит, ходит, всё ходит, заглядывает: не сожгли б чего мужики, не украли б чего... Страшно с ней, дедушка!

СТРАННИК      А ты не бойся, деточка. Как ни велико зло, и всё же в божьем мире правда есть и будет, и всё на земле только ждет, чтобы слиться с правдой, как лунный свет сливается с ночью.

ЛИПА                  Я и рада не бояться, а вот все одно боюсь….

СТРАННИК      Ты, Липонька, всегда смотри на человека, и думай, что в нем бог есть. В каждом бог есть.

ЛИПА                  И во мне есть?

СТРАННИК      И в тебе есть.

ЛИПА                  И в Аксинье?

СТРАННИК      И в ней.

ЛИПА                  Дедушка, а вы кто?

СТРАННИК      А я брожу по свету и бога славлю. Ну, ступай, Липынька, я за тебя молиться буду….

ЛИПА                  Добрый вы, дедушка.

СТРАННИК      А отчего же с добрым человеком добрым не быть? На чистую душу и поглядеть любо….

Странник вдруг исчезает в тумане.

ЛИПА                  Дедушка, где же вы?

Вдалеке слышен стук дорожной палки и крики деревенских мальчишек.

МАЛЬЧИШКИ Старый хрен! Старый хрен! Не догонишь!

10.

Вечер. Во дворе под березой пьют чай Григорий и Аксинья.

ГРИГОРИЙ       Разговор серьезный, матушка. Были мы, значит с мамашей, на ярмарке. Гуляли, очень хорошо гуляли, слава тебе господи. И случай такой вышел, нехороший: кузнец Сашка купил табаку и дает полтинник, значит, купцу. А полтинник фальшивый. Спрашивают: где взял? А это, говорит, мне Анисим Цыбукин дал. Когда, говорит, я у него на свадьбе гулял... Кликнули урядника, повели... Как бы чего не вышло, какого разговору...

АКСИНЬЯ         Глупости. Сашка-кузнец, чай, наврал.

Григорий достает из-за пазухи сверток с рублями. Разворачивает его. Пробует один из рублей на зуб, протягивает рубли Аксинье. Та вертит деньги в руках.

ГРИГОРИЙ       В том-то все и дело, что не наврал. Рубли-то взаправду фальшивые... Это те... Анисим тогда привез, его подарок. Ты, дочка, возьми (сует Аксинье в руки сверток), возьми, брось в колодец... Ну их! И гляди, чтоб разговору не было. Чего бы не вышло... Убирай самовар, туши огонь...

АКСИНЬЯ         Чего-нибудь придумаем, папаша. Выпутаемся.

Аксинья принимается убирать самовар.

11.

Ночь. Липа и Прасковья укладываются спать в сарае.

ПРАСКОВЬЯ   Ты бы, Липа, пошла на свою кровать, дочка. Ты же теперь за богатым замужем, тебе постель положена.

ЛИПА                  Нет, маменька, мне тут с тобой и лучше, и веселее. Не могу я к новой постеле привыкнуть. А здесь в сарае и прохладно, и свежо. Вона! Луна какая на небе! И звезды! Сколько их! И каждая-то звездочка нам светит, кому-то путь освещает. Ничего им для людей не жалко.

Липа ложится рядом с матерью.

ЛИПА                  Не могу я здесь привыкнуть. И зачем ты отдала меня сюда, маменька?

ПРАСКОВЬЯ   Замуж идти нужно, дочка. Так уж не нами положено.

Пауза.

ЛИПА                  Маменька, а я тяжела.

ПРАСКОВЬЯ   Ох! Неужто? Силы небесные, радость какая!

Прасковья приподнимается со своего места, крестит дочь, целует ее. Липа обнимает мать. Обе смеются.

12.

Аксинья и Хрымин в лавке.

ХРЫМИН          Ах, как жалко, Аксюша…. Очень мне огорчительно такие сведенья от тебя слышать.

АКСИНЬЯ         Сказал – последнее слово и точка.

ХРЫМИН          Старик он еще бодрый. Проживет, небось, лет двадцать.

АКСИНЬЯ         Может, еще удастся…. Я прихваты-подходы к нему знаю. Обождем немного, пусть сначала забудется….

ХРЫМИН          Нет времени ждать, Аксюша. Придется мне другого компаньона искать. Вот Макар Игнатьев, говорят, за свою дочь большое приданое дает….

АКСИНЬЯ         Что ты сказал? Что ты сказал? Повтори….

ХРЫМИН          Да это ж я так, Аксинья, предаюсь размышлениям….

АКСИНЬЯ         Ах, размышлениям! Нет земли и я уже тебе не нужная стала?

ХРЫМИН          Отчего же ненужная? Нужная. Ты баба видная. Одно дело – чувства, тут и сердце и душа замешаны, а другое – дело, тут трезвый разум нужно иметь.

АКСИНЬЯ         Женишься на Макаровой дочери?

ХРЫМИН          А что ж? То ведь не любовь, то один расчет будет.

АКСИНЬЯ         А как же я?

ХРЫМИН          А ты что? Ты то что ты есть, промеж нами дело давнишнее, безнадежное….

АКСИНЬЯ         Митя, я тебе люба? Люба?

ХРЫМИН          Куда ж без этого, только я не о том сейчас.

АКСИНЬЯ         Поцелуй меня?

ХРЫМИН          После. Настроения нет, уж прости. Ну, скоро свидимся!

Хрымин выходит из лавки.

13.

Дом Цыбукиных. У дверей дальней комнаты стоят Григорий, Варвара и Прасковья.

ВАРВАРА          Повитуха говорит – либо то, либо другое…. И как мучается касатка…. Ох-те-те….

ГРИГОРИЙ       Может, за врачом в город послать?

ВАРВАРА          Погодим пока. Такая уж наша доля, так уж бог распорядился….

Прасковья крестится. В дом вбегает Степан. Он мычит и показывает что-то руками. Видно, что он очень возбужден – глаза горят, щеки пылают.

ВАРВАРА          Что, Степан, случилось-то? Не понимаю я!

ГРИГОРИЙ       Да говори же ты помедленнее!

Степан повторяет свои жесты. Старик всматривается в них. Вдруг бледнеет, отшатывается.

ГРИГОРИЙ       Что ты говоришь? Не может быть такого!

ВАРВАРА          Что, Григорий Петрович, случилось, говори, не мучай!

ГРИГОРИЙ       Депеша пришла…. Анисим в тюрьме…. За подделку и сбыт фальшивых денег….

Григорию плохо, видно, что он едва держится на ногах. Из комнаты раздается плач младенца. Варвара и Прасковья крестятся. Губы и щеки Григория дрожат.

ГРИГОРИЙ       Аксинья! Аксинья!

Появляется недовольная Аксинья.

АКСИНЬЯ         Ну? Чего вам?

ГРИГОРИЙ       Я тебе давеча сказал, чтоб бросила деньги в колодец. Ты бросила?

АКСИНЬЯ         Вот еще, добро в воду бросать! Я косарям отдала...

ГРИГОРИЙ       Ах, боже мой! Озорная ты баба... Ах, боже мой!

Григорий всплескивает руками, выбегает.

14.

Знойный летний день. Дом Цыбукиных. В одной из комнат в углу висит люлька, прикрытая тюлем. Липа раскачивает люльку, тихонько поет колыбельную. Жужжат мухи. В кресле вяжет Варвара. В комнату входит Прасковья со свежим бельем, принимается раскладывать его в шкафу.

ВАРВАРА          Ох-те-те…. И что они там решат, судьи эти. Похлопотать-те, похлопотать-те путем некому. Ох-тех-те... Попросить бы кого из господ, написали бы главным начальникам... До суда бы хоть выпустили бы! Что парня томить-то! Но сегодня уж решится… Не звери же они….

Липа занимается ребенком.

ЛИПА   Здравствуйте, Никифор Анисимыч! Ты вырастешь большо-ой, большой! Будешь ты мужи-ик, вместе на поденку пойдем! На поденку пойдем!

ВАРВАРА          Ну-у! Какую там еще поденку выдумала, глупенькая? Он у нас купец будет!..

Липа поет колыбельную сыну.

ЛИПА                   Вырастешь большой-ой, большой, мужи-ик будешь, вместе на поденку пойдем!

ВАРВАРА          Ну-у! Заладила!

Липа берет сына Никифора на руки.

ЛИПА                  Маменька, отчего я его так люблю? Отчего я его жалею так? Кто он? Какой он из себе? Легкий, как перышко, как крошечка, а люблю его, люблю, как настоящего человека. Вот он ничего не может, не говорит, а я всё понимаю, чего он своими глазочками желает.

ВАРВАРА          Оттого что дитя твое…. Ишь как смотрит….

В доме слышатся шаги – вернулся Григорий. Варвара выбегает из комнаты. Вопросительно смотрит на мужа.

ГРИГОРИЙ       Решение прав и всего состояния, и в Сибирь, в каторжную работу на шесть лет.

Григорий грузно и устало опускается на стул.

ВАРВАРА          (начинает стенать) Соколик ясный…. На кого нас покинул….

ГРИГОРИЙ       Перестань!

ВАРВАРА          Похлопотать-те некому... не послушали тогда... Прошение бы...

ГРИГОРИЙ       Хлопотал я! Как Анисима осудили, я к тому барину, что его защищал. «Ничего, говорит, теперь нельзя, поздно». И сам Анисим так говорит: поздно. А всё ж я, как вышел из суда, одного адвоката договорил; задаток ему дал... Погожу еще недельку, а там опять поеду. Что бог даст. Должно, нездоров я. В голове того... туманится. Мысли мутятся. С деньгами у меня нехорошо. Помнишь, Анисим перед свадьбой на Фоминой привез мне новых рублей и полтинников? Сверточек-то один я тогда спрятал, а прочие какие я смешал со своими... И когда-то, царствие небесное, жив был дядя мой, Дмитрий Филатыч, всё, бывало, за товаром ездил то в Москву, то в Крым. Была у него жена, и эта самая жена, пока он, значит, за товаром ездил, с другими гуляла. Шестеро детей было. И вот, бывало, дяденька, как выпьет, то смеется: «Никак, говорит, я не разберу, где тут мои дети, а где чужие». Легкий характер, значит. Так и я теперь не разберу, какие у меня деньги настоящие и какие фальшивые. И кажется, что они все фальшивые.

ВАРВАРА          Ну вот, бог с тобой!

ГРИГОРИЙ       Покупаю на вокзале билет, даю три рубля, и думается мне, будто они фальшивые. И страшно мне. Должно, нездоров.

ВАРВАРА          Что говорить, все под богом ходим.... Ох-тех-те... Надо б об этом подумать бы, Петрович... Неровен час, что случится, человек ты немолодой. Помрешь, и гляди, без тебя б внучка не обидели. Ой, боюсь, обидят они Никифора, обидят! Отца, считай так, уже нет, мать молодая, глупая... Записал бы ты на него, на мальчишку-то, хоть землю, Бутёкино-то это, Петрович, право! Подумай! -то хорошенький, жалко! Вот завтра поезжай и напиши бумагу. Чего ждать?

ГРИГОРИЙ       А я забыл про внучка-то... Надо поздороваться. Так ты говоришь: мальчик ничего? Ну, что ж, пускай растет. Дай бог!

Григорий отворяет дверь комнаты и согнутым пальцем подманивает к себе Липу. Она подходит к нему с ребенком на руках.

ГРИГОРИЙ       Осудили твоего мужа, Липа. На шесть лет.

Липа недоверчиво смотрит на Григория.

ГРИГОРИЙ       Ты, Липынька, если что нужно, спрашивай. И что захочешь, кушай, мы не жалеем, была бы здорова... (крестит внука) И внучка береги. Сына нет, так внучек остался.

Григорий, шаркая и ссутулившись, уходит к себе. Он как будто постарел за один день. На лице его блестят слезы.

15.

Лавка. Аксинья высчитывает что-то на счетах. В лавку заходит тот самый МУЖИЧОНКА, с котором вышла у Аксиньи ссора. Он уже выпивший. Аксинья делает вид, что не замечает его.

МУЖИЧОНКА                Водочки отпустишь, красавица?

АКСИНЬЯ                         Не торгуем.

МУЖИЧОНКА                Ну, сделай милость, Ксения Абрамовна, налей Христа ради.

АКСИНЬЯ                         Не торгуем, сказала.

МУЖИЧОНКА                Да как же не торгуете, если вся торговля водкой у вас! Вся деревня знает.

АКСИНЬЯ                         А вот так – всей деревне торгуем, а тебе нет. Долг верни сначала.

МУЖИЧОНКА                А если я на вас в управу пожалуюсь?

АКСИНЬЯ                         Жалуйся. Тогда тем более торговать не станем.

МУЖИЧОНКА                Ты, Аксинья, я тебе так скажу, для бабы гордая больно. Думаешь – все здесь твое, и одна ты хозяйка на этой земле. Оттого и спеси в тебе много. А я тебе так скажу – не будешь ты здесь хозяйкой, и погонят тебя отсюда ссаными тряпками, как только внучок Григорий Петрова подрастет.

АКСИНЬЯ         Ну и причем здесь внучок? Совсем котелок от пьянства продырявился?

МУЖЧИШКА  Я тебе так скажу, если и продырявился – не твоя об том печаль. А Григорий Петрова я недалече как в полдень в кабаке на станции видал. И он хвастался, что из города от носариуса приехал. «Все, говорит, на внучка переписал – и дом, и хозяйство, и землицу в Бутёкино!» Что, выкусила? Не будет тут твоего царства, змеюка! Все Липе и ее сыну достанется. Есть справедливость на земле! Липа – человек наш, божий, а ты – змеюка змеевна, и нет тебе другого имени!

Лицо Аксиньи искажает гримаса гнева. Но в тот же миг она справляется с собой.

АКСИНЬЯ         Вон пошел!

МУЖИЧОНКА И пойду, пойду. Думаешь – у вас одних наливают? А я тебе так скажу – широка Рассея, много в ней мест, где божьему человеку запросто так нальют и пашпорта не спросят.

АКСИНЬЯ         Вон!

МУЖИЧОНКА (вкрадчиво)    А Дмитрий-то Иванович, говорят, к Макаровой дочери свататься собрался – вон оно как!
МУЖИЧОНКА уходит. Аксинья вдруг плачет. Но быстро успокаивается. Идет к рукомойнику, умывается. В лавку заходит Степан. Мычит что-то, улыбается жене.

АКСИНЬЯ         Что зыркаешь?

Степан тянется к Аксинье, хочет погладить ее по голове.

АКСИНЬЯ         Пошел прочь! Как я тебя ненавижу…. Калека глухой! Как я всех вас ненавижу….

Степан грустно смотрит на жену. В лавку заходит Григорий в дорожной одежде.

ГРИГОРИЙ       Ставь, невестушка, самовар и садись со мной чаю пить….

Аксинья молчит, не пошевелится. Григорий кладет на прилавок платок.

ГРИГОРИЙ       Я тебе из города гостинец привез. Примеришь?

АКСИНЬЯ         Не нужно мне ваших подарков, папаша.

ГРИГОРИЙ       Вот дела! Стряслось чего?

АКСИНЬЯ         Вы сами знаете – чего!  Не стану я больше работать на вас! Выходит, я у вас не невестка, а работница! Весь народ смеется: «Гляди, говорят, Цыбукины какую себе работницу нашли!» Я у вас не нанималась! Я не нищая, не хамка какая, есть у меня отец и мать. Не желаю я больше служить! Замучилась! Как работа, как в лавке сидеть день-деньской, по ночам шмыгать за водкой — так это мне, а как землю дарить — так это каторжанке с ее чертенком! Она тут хозяйка, барыня, а я у ней прислуга! Всё отдайте ей, арестантке, пусть подавится, я уйду домой! Найдите себе другую дуру, ироды окаянные!

ГРИГОРИЙ       (испуганно) Это что ты, что ты тут ругаешься…. Я пойду…. Ты тут ругайся, а я слушать не желаю….

Старик по-детски закрывает уши руками, выходит из лавки. Аксинья выбегает следом.

АКСИНЬЯ         (кричит) Отдали каторжанке Бутёкино, отдайте ей теперь всё, — мне от вас ничего не надо! Провались вы! Все вы тут одна шайка! Нагляделась я, будет с меня!

На крик прибегает Варвара.

ВАРВАРА          Ой, что ж это, батюшки?  Что ж это она кричит? Ох-тех-те... Народ-то услышит! Потише бы... Ой, потише бы!

АКСИНЬЯ         А пускай слышит! Или стыдно вам стало? Грабили и прохожих, и проезжих, разбойники, грабили старого и малого! А кто водку продавал без патента? А фальшивые деньги? Понабили себе сундуки фальшивыми деньгами — и теперь уж я не нужна стала!  Пускай народ глядит! Я вас осрамлю! Вы у меня сгорите со срама! Вы у меня в ногах наваляетесь! Эй, Степан! Поедем в одну минуту домой! К моему отцу, к матери поедем, с арестантами я не хочу жить! Собирайся!

Аксинья забегает во двор, срывает свои развешенные на веревках юбки и кофточки. Варвара и Степан бегут за ней.

ВАРВАРА          Ой, батюшки, уймите ее! Что же она такое? Отдайте ей Бутёкино, отдайте ради Христа небесного!

Степан мычит, показывает на руках – мол, успокойся, уймись, что с тобою?

АКСИНЬЯ         Не трогайте меня!

Аксинья вбегает в кухню, где в это время идет стирка. Стирает Липа. От корыта и котла около плиты идет пар, и в кухне душно и тускло от тумана. На полу еще разложена куча немытого белья, и около него на скамье, задирая свои красные ножки, лежит Никифор, так что если бы он упал, то не ушибся бы. Как раз, когда Аксинья входит, Липа вынимает из кучи ее сорочку, кладет в корыто, и уже тянет руку к большому ковшу с кипятком, который стоит на столе...

АКСИНЬЯ         Отдай сюда! Не твое это дело мое белье трогать! Ты арестантка и должна знать свое место, кто ты есть!

Аксинья выхватывает из рук Липы свою сорочку. Липа глядит на нее, оторопев.

АКСИНЬЯ         Взяла мою землю, так вот же тебе!

Сказавши это, Аксинья хватает ковш с кипятком и опрокидывает его на Никифора.

Нечеловеческий крик Липы. Во дворе вдруг становится тихо. Клубы пара застилают все вокруг.

Конец первого действия.