ЯРЧЕНКО Глупость ты делаешь большую, Лихонин, но чту и уважаю в тебе
славный порыв. Вот мысль - вот и дело. Смелый ты и прекрасный парень.
ЖЕНЯ Со
вступлением! Смотрите, на крестины-то не забудьте позвать.
ЛИХОНИН Не дождетесь!
ЛЮБКА (входя с узелком) Вот. Все, что мое – из
прежней жизни.
Все четверо выходят на крыльцо.
ЖЕНЯ Дай
бог, дай бог.
Лихонин берет Любку за руку. Вместе они уходят по Большой Ямской в новую
жизнь.
ЯРЧЕНКО Вернется….
ЖЕНЯ Поглядим….
ЯРЧЕНКО Пойду я, Женя.
ЖЕНЯ Удачи!
ЯРЧЕНКО И вам не скучать.
Женя садится на крыльцо. Почти рассвело. Женя напряженно думает о чем-то.
Сцепила пальцы. Нижняя губа дрожит. Из кустов появляется Коля – избитый,
грязный, пьяный.
КОЛЯ (хнычет) Избили! За пьяного приняли!
ЖЕНЯ Чего
тебе, студентик?
КОЛЯ За
пьяного приняли…. Не пустили. Дядька
паршивый! А там друзья мои! Они там! (икает,
пытается идти) Я к ним иду!
ЖЕНЯ Утро
уже, миленький. Шел бы ты домой.
КОЛЯ А
где Лихонин? Где Рамзес? Где Гаврила Петрович?
ЖЕНЯ Лихонин
с Рамзесом уехали. А Гаврила Петрович вон к Трепеллю пошел….
И, действительно, Ярченко, озираясь, перешел дорогу, и теперь звонит в
дом к Трепеллю.
ЖЕНЯ Иди
домой, касатик. В следующий раз приходи. А лучше не приходи вовсе. На тебе,
миленький, на тебе карамелек на дорогу, пойдешь обратно – пососешь.
Женя протягивает Коле горсть конфет.
КОЛЯ Что
я, маленький что ли? Маленький, да? И ты туда же….
Коля хнычет. Женя гладит Колю по
голове.
ЖЕНЯ Какой
же ты маленький? Взрослый красивый мужчина! Иди домой, миленький, потом
придешь.
КОЛЯ А
ты меня примешь?
ЖЕНЯ Обязательно
приму. В губы расцелую!
КОЛЯ Ну,
смотри у меня! Я скоро приду к тебе!
ЖЕНЯ А
то! Я тебя ждать буду!
Коля идет, пошатываясь, по улице. На полпути остановился, достал из
кармана карамельку, засунул в рот.
По Большой Ямской идет долговязый сутулый парень – это Яша. Завидев
Женьку, он направляется к ней.
ЯША Девушка,
милая…. Помогите мне.
ЖЕНЯ Ну?
ЯША Я
ищу девушку. Она уехала со своим мужем в путешествие. Несколько дней назад я
узнал про него случайно, что он – подлец, сутенер и непорядочный человек, и
теперь кинулся ее искать. Ее зовут Сонечкой. Вот ее фотография. Посмотрите,
пожалуйста, может быть, вы встречали ее? Я ужасно боюсь, что не успею. Что
может случиться непоправимое.
Яша протягивает Женьке фотографию. Женя рассматривает ее.
ЖЕНЯ Она
у нас. Непоправимое уже случилось. Только я вам этого не говорила.
Женя встает с крыльца и заходит в дом.
Конец первого действия.
Действие второе.
1.
Утро. Любка проснулась на квартире у Лихонина, потянулась сладко. Достала
из своего узелка иконку, поставила ее в угол, перекрестилась. Тюлевую
занавеску, вынутую из узелка, аккуратно разгладила руками, и повесила на окно.
Последней вещью из нехитрого Любиного скарба оказалось простое однотонное
деревенское платье, в котором, по-видимому, и приехала Любка в город
устраиваться на работу. Люба переоделась, расчесала волосы пальцами. Сходила
куда-то в коридор, принесла оттуда таз и тряпку. Закатала полы платья,
принялась мыть пол. Тихо-тихо, чтобы не разбудить Лихонина. Через какое-то время
Лихонин проснулся, хмуро посмотрел на Любку.
ЛИХОНИН Люба?
ЛЮБКА Проснулся,
дусенька? Люба я, Люба. Вот, запомнили, значится. Серьезно у вас это, значится.
Привезли вы меня к себе вчерась на содержание, помните?
ЛИХОНИН Да ты это зачем пол-то?
ЛЮБКА Не
сердитесь, мой миленький. Мы ж теперь вместе жить будем. Семьей, значится. А в
семье – чистота должна быть. Вы не переживайте. Я никогда не сменю вас на
другого. Вот вам, ей-богу, честное слово! Честное слово, что никогда! Разве я
не чувствую, что вы меня хочете обеспечить? Вы думаете, разве я не понимаю? Вы
же такой симпатичный, хорошенький, молоденький! Вот если бы вы были старик и
некрасивый...
И Любка подошла к Лихонину, нагнулась к нему, чтобы поцеловать.
ЛИХОНИН Подожди, Любочка! Подожди, этого не надо. Понимаешь, совсем,
никогда не надо. То, что вчера было, ну, это случайность. Скажем, моя слабость.
Даже более: может быть, мгновенная подлость. Но, ей-богу, поверь мне, я вовсе
не хотел сделать из тебя любовницу. Я хотел видеть тебя другом, сестрой,
товарищем... Нет, нет ничего: все сладится, стерпится. Не надо только падать
духом. А покамест, дорогая моя, подойди и посмотри немножко в окно: я только
приведу себя в порядок.
Любка слегка надула губы и отошла к окну, повернувшись спиной к Лихонину.
ЛЮБКА (не выдержав, поворачивается к Лихонину) Дуся!
Милый! (Любка садится на кровать рядом с
Лихониным, обнимает его) Иди ко мне, моя цыпочка, моя ляленька!
ЛИХОНИН Нет же, Люба, не надо... Право, не надо, Люба,
так... Ах, оставим это, Люба... Не мучай меня. Я не ручаюсь за себя... Оставь
же меня, Люба, ради бога!..
ЛЮБКА Глупенький
мо-ой! Иди ко мне, моя радость!
И, преодолевая последнее, совсем незначительное сопротивление, она
прижала его рот к своему и поцеловала крепко и горячо, поцеловала искренне,
может быть, в первый и последний раз в своей жизни.
ЛЮБКА Ну,
что? Полегшало? Ах ты, студентик мой!..
Через какие-то несколько минут слабости, Лихонин вскочил с кровати и
засуетился вокруг стола.
ЛИХОНИН А заварим-ка мы сейчас чаю с вами, Люба?
ЛЮБКА Так
отчего же не заварить?
ЛИХОНИН Вот и чудесно... И хорошо, и мило. ((Расставляя чашки на столе) Давно я,
старый крокодил, не пил чайку как следует, по-христиански, в семейной
обстановке. Садитесь, Люба, садитесь, милая, вот сюда, на диван, и хозяйничайте.
Водки вы, верно, по утрам не пьете, а я, с вашего позволения, выпью... Это
сразу подымает нервы. Мне, пожалуйста, покрепче, с кусочком лимона. Ах, что
может быть вкуснее стакана горячего чая, налитого милыми женскими руками?
Но простое дело приготовления чая было для Любки, которая большую часть
жизни прожила в деревне, где чая не видели, так же трудно, как для всех нас в
детстве уменье отличать левую руку от правой или завязывать веревку петелькой.
Суетливый Лихонин только мешал ей и конфузил ее.
ЛЮБКА (Заваривает чай вместо Любки) Дорогая
моя, искусство заваривать чай - великое искусство. Ему надо учиться в Москве.
Сначала слегка прогревается сухой чайник. Потом в него всыпается чай и быстро
ошпаривается кипятком. Первую жидкость надо сейчас же слить в полоскательную
чашку, - от этого чай становится чище и ароматнее, да и, кстати, известно, что
китайцы - язычники и приготовляют свою траву очень грязно. Затем надо вновь
налить чайник до четверти его объема, оставить на подносе, прикрыть сверху
полотенцем и так продержать три с половиной минуты. После долить почти доверху
кипятком, опять прикрыть, дать чуточку настояться-и у вас, моя дорогая, готов
божественный напиток, благовонный, освежающий и укрепляющий.
Некрасивое, но миловидное лицо Любки, все пестрое от веснушек, как
кукушечье яйцо, немного вытянулось и побледнело.
ЛЮБКА Вы
уж, ради бога, на меня не сердитесь... Ведь вас Василь Василич?.. Не сердитесь,
миленький Василь Василич... Я, право же, скоро выучусь, я ловкая. И что же это
вы мне всё - вы да вы? Кажется, не чужие теперь?
ЛИХОНИН (сконфузившись,
театрально берет Любку за руку) Дорогая моя, милая сестра моя, то, что
случилось сегодня, не должно никогда больше повторяться. Во всем виноват только
один я, и, если хочешь, я готов на коленях просить у тебя прощения. Пойми же,
пойми, что все это вышло помимо моей воли, как-то стихийно, вдруг, внезапно. Я
и сам не ожидал, что это будет так! Понимаешь, я очень давно... не знал близко
женщины... Во мне проснулся зверь, отвратительный, разнузданный зверь... и... я
не устоял. Но, господи, разве так уже велика моя вина? Святые люди, отшельники,
затворники, схимники, столпники, пустынники, мученики - не чета мне по крепости
духа, - и они падали в борьбе с искушением дьявольской плоти. Но зато чем
хочешь клянусь, что это больше не повторится... Ведь так?
Любка упрямо вырывала его руку из своей. Губы ее немного отторбучились, и
опущенные веки часто заморгали.
ЛЮБКА Да-а,
я же вижу, что я вам не нравлюсь. Так что ж, - вы мне лучше прямо скажите и
дайте немного на извозчика, и еще там, сколько захотите... Деньги за ночь все
равно заплачены, и мне только доехать... туда.
ЛИХОНИН Ах, не то, не то, не то! Пойми же меня, Люба!
Продолжать то, что случилось утром, - это... это свинство, скотство и недостойно
человека, уважающего себя. Любовь! Любовь - это полное слияние умов, мыслей,
душ, интересов, а не одних только тел. Любовь - громадное, великое чувство,
могучее, как мир, а вовсе не валянье в постели. Такой любви нет между нами,
Любочка. Если она придет, это будет чудесным счастьем и для тебя и для меня. А
пока - я твой друг, верный товарищ на жизненном пути. И довольно, и баста... Я
хотя и не чужд человеческих слабостей, но считаю себя честным человеком. А
потому - оставайтесь, Люба, пока что здесь. Я позабочусь об отдельной комнате
для себя.
С этими словами Лихонин почти выбежал из квартиры.
Любка задумчиво смотрит на икону, грызет сахар.
ЛЮБКА Он
думает, что я хочу, чтобы он на мне женился. И совсем мне это не надо. Можно
жить и так. Живут же другие на содержании. И, говорят, - гораздо лучше, чем
покрутившись вокруг аналоя. Что тут худого? Мирно, тихо, благородно... Я бы ему
чулки штопала, полы мыла бы, стряпала... что попроще. Конечно, ему когда-нибудь
выйдет линия жениться на богатой. Ну уж, наверно, он так не выбросит на улицу,
в чем мать родила. Хоть и дурачок и болтает много, а видно, человек порядочный.
Обеспечит все-таки чем-нибудь. А может быть, и взаправду приглядится,
привыкнет? Я девица простая, скромная и на измену никогда не согласная. Ведь,
говорят, бывает так-то... Надо только вида ему не показывать. А что он опять
придет ко мне в постель и придет сегодня же вечером - это как бог свят.
Любка крестится.
2.
К дому Анны Марковны подходит Яша. Оглядывается. Заходит в дом.
СИМЕОН Не принимают барышни еще. До вечера погоди.
Яша протягивает Симеону чаевые.
СИМЕОН Позвать кого?
ЯША Соню.
Новую барышню.
Симеон проводит Яшу в комнату.
СИМЕОН Здесь обождите.
Симеон уходит. Через какое-то время к Яше выходит Соня.
СОНЕЧКА Яша? Как ты здесь?
ЯША Я
за тобой.
СОНЕЧКА За мной не получится. Я уже здесь….
ЯША Неважно.
Я никому не расскажу. Скажем, что по дороге с твоим мужем случилась болезнь
сердца. И он скоропостижно скончался.
СОНЕЧКА Не говори так про Сеню!
ЯША Выйдешь
замуж повторно, как вдова.
СОНЕЧКА Зачем замуж? У меня есть муж.
ЯША Не
называй этого подлеца своим мужем.
СОНЕЧКА Ты ничего не знаешь, Яша! Ничего. Ты меня любишь, и желаешь
мне добра – я знаю. Но ты не знаешь ровным счетом ничего.
ЯША Собирайся,
пошли!
СОНЕЧКА Я не могу.
ЯША Почему?
СОНЕЧКА Меня не отпустят.
ЯША Кто?
СОНЕЧКА Не знаю. Хозяйка. Экономка. Никто.
ЯША Что
нужно сделать, чтобы тебя отпустили?
СОНЕЧКА Я не знаю.
ЯША Я
знаю. Я их выведу на чистую воду! Все сделаю, чтобы эта блудное гнездо
перестало существовать. Я скоро приду.
ССОНЕЧКА Яша, не надо!
ЯША Жди
меня, я скоро….!
Яша выбегает на улицу.
3.
В соседней комнате в это время Женя и Тамара. Окна плотно занавешены.
Тамара шелком вышивает рубашку. Женя лежит на кровати.
ТАМАРА Вот и в монастыре бывало - сидишь, вышиваешь, золото в глазах
рябит, а от утреннего стояния так вот спину и ломит, и ноги ломит. А вечером
опять служба. Постучишься к матушке в келию: "Молитвами святых отец наших
господи помилуй нас". А матушка из келий так баском ответит: "Аминь".
ЖЕНЯ Странная
ты девушка, Тамара. Вот гляжу я на тебя и удивляюсь. Ну, я понимаю, что эти
дуры, вроде Верки, любовь крутят. На то они и дуры. А ведь ты, кажется, во всех
золах печена, во всех щелоках стирана, а тоже позволяешь себе этакие глупости. Зачем
ты эту рубашку вышиваешь?
ТАМАРА Надо что-нибудь делать. Скучно так.
ЖЕНЯ Нет,
странная ты девушка, право, странная. От гостей ты всегда имеешь больше, чем мы
все. Дура, чем копить деньги, на что ты их тратишь? Духи покупаешь по семи
рублей за склянку. Кому это нужно? Вот теперь набрала на пятнадцать рублей
шелку. Это ведь ты Сеньке своему?
ТАМАРА Конечно, Сенечке.
ЖЕНЯ Тоже
нашла сокровище. Вор несчастный. Приедет в заведение, точно полководец какой.
Как еще он не бьет тебя. Воры, они это любят. И обирает небось?
ТАМАРА Больше чем я захочу, я не дам.
ЖЕНЯ Вот
этому-то я удивляюсь. С твоим умом, с твоей красотой я бы себе такого гостя
захороводила, что на содержание бы взял. И лошади свои были бы и брильянты.
ТАМАРА Что кому нравится, Женечка. Вот и ты тоже хорошенькая и милая
девушка, и характер у тебя такой независимый и смелый, а вот застряли мы с
тобой у Анны Марковны.
ЖЕНЯ Да!
Еще бы! Тебе везет!.. У тебя все самые лучшие гости. Ты с ними делаешь, что
хочешь, а у меня всё - либо старики, либо грудные младенцы. Не везет мне. Одни
сопливые, другие желторотые. Вот больше всего я мальчишек не люблю. Придет,
гаденыш, трусит, торопится, дрожит, а сделал свое дело, не знает, куда глаза
девать от стыда. Корчит его от омерзения. Так и дала бы по морде. Прежде чем
рубль дать, он его в кармане в кулаке держит, горячий весь рубль-то, даже
потный. Молокосос! Ему мать на французскую булку с колбасой дает гривенник, а
он на девку сэкономил. Поросенок!
И Женя вдруг истерически захохотала в каком-то странном нервном припадке.
Тамара брызжет на Женю водой, а после долго держит за руку, пытаясь успокоить
товарку. Наконец, Женя затихла.
ТАМАРА Что с тобою, Женечка? Я давно вижу, что с тобою делается
что-то странное. Скажи. Может быть, я сумею чем-нибудь тебе помочь? Твое дело,
Женечка. Я не смею лезть к тебе в душу. Я только потому спросила, что ты -
единственный человек, который...
Пауза.
ЖЕНЯ Меня
кто-то заразил сифилисом.
ТАМАРА Ах, милая, бедная моя. Давно?
ЖЕНЯ Давно.
Помнишь, когда у нас были студенты? Тогда я в первый раз узнала об этом. Узнала
днем.
ТАМАРА Знаешь, я об этом почти догадывалась. Милая Женечка, ведь
надо бы полечиться.
ЖЕНЯ Нет!
Ни за что! Из вас я никого не заражу. Ты сама могла заметить, что в последние
недели я не обедаю за общим столом и что сама мою и перетираю посуду. Но этих
двуногих подлецов я нарочно заражаю и заражаю каждый вечер человек по десяти,
по пятнадцати. Пускай они гниют, пускай переносят сифилис на своих жен,
любовниц, матерей, да, да, и на матерей, и на отцов, и на гувернанток, и даже
хоть на прабабушек. Пускай они пропадут все, честные подлецы!
ТАМАРА Неужели ты пойдешь до конца, Женечка?..
ЖЕНЯ Да.
И без всякой пощады. Вам, однако, нечего опасаться меня. Я сама выбираю мужчин.
Самых глупых, самых красивых, самых богатых и самых важных, но ни к одной из
вас я потом их не пущу. О! я разыгрываю перед ними такие страсти, что ты бы
расхохоталась, если бы увидела. Я кусаю их, царапаю, кричу и дрожу, как
сумасшедшая. Они, дурачье, верят.
ТАМАРА Твое дело, твое дело, Женечка, может быть, ты и права. Почем
знать? Но скажи, ты не боишься доктора? Ведь у нас скоро осмотр.
ЖЕНЯ
Бог мне послал особенное счастье: у меня болит там, где, пожалуй, никакому
доктору не видать. А наш, кроме того, стар и глуп... Конечно, Тамарочка, ты не будешь болтать лишнее?
ТАМАРА Конечно, нет.
И Тамара продолжила вышивать, а Женя замолчала – ослепительно красивая,
озлобленная и одинокая.
Читать «Яма» часть 5