Ярослава Пулинович

Ярослава Пулинович

«Сомнамбулизм»

Действующие лица:

Слава – 39 лет,

Алла – 35 лет,

Максим – 15 лет,

Дима – 40 лет,

Борис – 45 лет,

Девушка – 25 лет.

1.

Слава поднимается по лестнице «хрущевки». Он поднимается, ничего не видя и не слыша, он поднимается, потому что ему надо куда-то идти. Он весь в какой-то вате сейчас, в каком-то мареве, крошеве, и если вы попросите у него закурить, и если вы спросите у него, какой сегодня день, он, скорее всего ничего вам не ответит, или промямлит что-то невнятное и пойдет дальше, потому что надо куда-то идти. Славе сейчас просто жизненно необходимо туда, где жизнь, где спросят, и он ответит невпопад, где что-то происходит обычно, где что-то по устоявшемуся жизненному кругу. И вот Слава, наш герой тридцати девяти лет поднимается на пятый этаж, и звонит в какую-то дверь. А дверь открывает его старый друг Дима. Теперь, в тридцать девять лет, уже конечно старый приятель, а не друг, но ведь столько лет знакомы, и вроде бы пока что и друг, не насолил, не навредил, нигде не перешел дорогу, отношения в каком-то смысле откровенные, но уже истертые жизнью, уже не те, что на третьем курсе университета. Но где «те», я хочу вас спросить? Разве остается что-то «то» по истечению определенного срока лет? И вот дверь открывает Дима, в тапочках и старой футболке, но он еще держит форму, он еще в потертых джинсах расхаживает по дому, а, значит, еще ковбой, и может откликнуться, когда к нему пришли вот так, чтобы прийти куда-то.. И Слава молчит, и Дима, осознав, что количество бесов и тараканов в Славиной голове сейчас зашкаливает за пределы всех жизненных норм, молча пропускает Славу в квартиру. Слава проходит на кухню, не раздеваясь, садится на стул и продолжает сверлить пространство вокруг себя опустошенным ватным взглядом. И Дима тоже проходит на кухню, и уже понимая, зачем пришел к нему Слава, достает из холодильника едва початую бутылку водки. Что, кстати, определяет Диму, как человека малопьющего, не алкоголика, раз он может себе позволить вот так вот запросто хранить на всякий случай в холодильнике бутылку. Дима разливает водку по рюмкам, и протягивает одну из рюмок Славе. Символически обозначив в воздухе чоканье, Слава выпивает рюмку залпом.

Какое-то время мужчины молчат.

Дима. Совсем?

Слава. Да….

Дима. Не знаю, Слав, даже. Не знаю, что сказать. Знаю, что говорят – надо перетерпеть.

Слава. Не знаю….

Дима. Говорят, полгода – самый ад, а потом все меньше….

Слава. Да.

Дима. Ты на работе-то сегодня был? Я тебя не видел.

Слава. Да. Вроде был….

Дима. Налить еще?

Слава. Да.

Дима разливает водку по рюмкам.

Дима. Пусть земля ей будет пухом.

Слава. Да….

Пьют.

Слава. Я думал…. Я все время тогда думал…. Я же вот так, по-дурацки…. Я же…. (запнулся)

Дима. Говори. Если есть что сказать, говори….

Слава. Да ты все знаешь…. Это же такой идиотизм, если вдуматься. Это же как судьба или кто там… Да, вот именно, что кто-то там…. Пошутили надо мной. Просто пошутили. Я никогда не думал, откуда ждать. Я уже знал, давно уже знал, что прилетит. Что если не ждешь, то обязательно прилетит. Я это краем сознания знал. Но никогда не думал. Не ждал вот так вот. Конкретно. И, ты ведь знаешь, когда позвонили тогда, я в пробке стоял. В огромной, мать твою, такой пробище. И куда, Дим? Что? Куда? Бросать машину? Бежать? Кричать? Я в среднем ряду! Куда из этой пробки бежать? Что делать? Я плачу, я кричу, у меня давление подскочило. А я стою в пробке. И жду, жду, жду…. И в глазах только какие-то мошки зеленые…..

Дима. Слав…. Но ведь никто не застрахован.

Слава. Вот именно что…. Никто. От обмана никто. От предательства. От смерти. Никто не обязан говорить тебе правду, никто не обязан жить ради тебя. Это ты все сам себе придумал. Это просто ты сам слишком высокого мнения о себе.

Дима. Ну, как бы то ни было, вы с Ренатой….

Слава. Что мы с Ренатой?

Дима. Вы много чего вместе успели. Макса вон какого вырастили. Ты ради него теперь, Славка…. Надо.

Слава. Кому чего надо? Макс уже взрослый.

Дима. В пятнадцать-то лет взрослый? Он пацан совсем, Славка! У него мать недавно погибла, ты у него один остался. Тебе хреново. А ты думаешь, ему хорошо? Ты себя-то в пятнадцать лет вспомни – взрослый ты был или нет.

Слава. Выкарабкается. Не младенец.

Дима. Слав, ты че? Куда он выкарабкается? Ты возьми себя в руки. Ты ради него сейчас должен, понимаешь? Ради него.

Слава. Да я все понимаю. Жалко мне его. Тоже ведь не чужой….

Дима. Он у тебя сейчас единственный родной человек на земле. И ты у него единственный. Вы с ним по крови связаны, ближе вас никого друг у друга…. Слушай, ну что я тебе, как Малахов, объясняю? Ты ведь сам….

Слава. Знаю. Все знаю. Разливай.

Дима разливает водку по рюмкам. Пьют.

Дима. Ты бы сходил к психологу, Слав…. Этого не надо стесняться, это уже давным-давно нормальная практика.

Слава. Сходи сам к своему психологу! Он мне жену вернет?

Дима. Нет, конечно, но….

Слава. Да что вы, суки, со своими психологами пристали? Со своими советами? Да я все без вас знаю – надо держаться, надо взять себя в руки, надо сказать себе, что это испытание, а бог испытаний просто так не дает. Да? Это? Вы же все боитесь, вы же меня боитесь, потому что у вас все хорошо! Вы же радуетесь, что не с вами, а со мной, что в меня пальнуло, а не в вас, что я тут корчусь, а вас пронесло, у вас все живы-здоровы, у вас все хорошо! Вы же все – чур-чура, не со мной! Так сегодня в меня, а завтра в вас! И чтобы я вам об этом не напоминал, меня, совершенно правильно, надо к психологу, в психушку, в дурдом! Чтобы такие сбитые летчики, как я, не портили вам настроение!

Дима. Слава, я все понимаю, но ты знаешь, еще слово, и я тебе врежу!

Слава. Давай! Раз слово, два слово! Да хоть десять слов подряд!

Дима. Не ори!!! У меня ребенок спит в соседней комнате!

Слава. Да, совсем забыл! Вам же так важно, чтобы все было тихо! Я совсем забыл о законах местности, прости! У вас же дети и цветы!

Дима берет с подоконника лейку и выливает воду из лейки Славе на голову.

Слава. Ты че?

Дима. Ничего. Трезвей, давай, цветочек, и дуй домой.

Слава. Конечно, конечно. Нет проблем. Зачем приходить не вовремя, заранее зная, что ты не вовремя? Идиот!

Дима. Славка…. Не мое дело, конечно. Я тебе искренне сочувствую. И ни разу я тебя не чураюсь. Будь я на твоем месте, я не знаю, как бы я себя вел….

Слава. Радуйся. Ты не на моем месте.

Дима. Дай мне сказать? Славка, я все понимаю. Но ты совсем себя распустил. Я тебе скажу по секрету, только это между нами, ладно?

Слава. Ну?

Дима. Борис Ждановой намекнул, что она может готовить приказ….

Слава. Как это понимать?

Дима. Понимай, как хочешь, я тебе ничего не говорил. Просто нельзя так с людьми. Все понимают, но нельзя…. У тебя горе, все знают, но нельзя….

Слава. Да пусть увольняют. Идите вы все…. Налей еще.

Дима. Не налью.

Слава. Налей, или я сам пойду и найду.

Дима. Иди, куда хочешь, я тебя спаивать не хочу.

Слава. Да кто меня….?

Дима. Я сказал. Не налью. Точка.

Слава. Мудак ты!

Пауза.

Дима. Я сейчас тебя не выставил за дверь только потому, что ты пьяный и не в себе. А вообще – иди домой, Слав. Тебя Макс дома ждет.

Слава. Он спит уже….

Дима. Он моему и в час ночи, бывает, звонит. Будит парня. А Вале в школу вообще-то к восьми. Макс-то на учебу уже месяц не ходит. Ты в курсе вообще?

Слава. Какая кому разница – ходит он в школу, не ходит? Тебя волнует?

Дима. Меня? Нет. Меня волнует, что у Вальки экзамены на носу. И у Максима твоего, кстати, тоже. Он девять классов собрался заканчивать, или со справкой решил выйти?

Слава. Слушай, ты прокурор? Директор школы? Ювенальная юстиция?

Дима. Ладно, че с тобой разговаривать? Ты родного сына в упор не видишь….

Слава. Он мне неродной.

Дима. Слав, все, давай закончим этот бред….

Слава. Он мне неродной. Я ему не отец.

Дима. С чего баня-то рухнула?

Слава. Он мне неродной. Документы есть. Хочешь, покажу?

Дима. Слушай, успокойся…..

Слава шарит по карманам плаща, достает бумагу. Протягивает ее Диме.

Слава. Вот. Читай….

Дима читает бумагу.

Дима. Да….

Слава. Вот так. У тебя курят?

Дима. Нет, мы с Любкой бросили. Так а…. А ты с чего решился-то? Зачем?

Слава. Я закурю?

Дима. Кури, вот, в вытяжку…..

Слава закуривает.

Слава. После смерти Ренаты решил ее ящик удалить. Ну, и перед тем, как, - полез в историю, в самое начало. Наткнулся. Прочитал всю переписку. Эдуард. Имя-то какое! Фотографии еще прицеплены. Его с ней. Это через три года после нашей свадьбы она, оказывается, с ним…. Ну, стал к фотке приглядываться. Че-то дурная мысль закралась. Дай, думаю, посчитаю. И сошлось…. Последнее письмо, он ей пишет там, вернись, почему ты меня бросила, что случилось и все дела, противно вспоминать даже…. Так вот, она его бросила, когда месяце на четвертом уже Максом ходила. Сначала вроде как решил не думать. А потом, чем дальше – тем больше, знаешь. До смешного. Распечатал фотку этого засранца. И эту фотку с фотографией сына ночами лежу, сравниваю. Смотрю, смотрю, пока в башке стучать не начнет от ярости. Короче, думаю, ну хрен с ним…. Лучше правду узнать, чем так себя мучить. Сделал эту экспертизу генетическую. Лучше бы я себя мучил. Кучу денег за приговор заплатил, выходит.

Дима. Славка…. Это кошмар, конечно. Но слушай…. Ну, Макс тебе ведь в любом случае сын. Ну, как? Ты же его вырастил. Он же вот, твой…..

Слава. Да, конечно, мой. Я разве, отказываюсь? Что случилось-то? Ну, вскрылся очередной обман. Так я привык. У кого теперь спросить? У смерти? У бога? Они не ответят.

Слава тушит окурок в раковине.

Слава. Я пойду….

Дима. Я тебе обещаю, что это все между нами.

Слава. А какая мне разница? Пусть хоть весь город узнает. Мне-то что?

Дима. Тебе, может, и ничего. А Максу? Ты не болтай лишнего. Узнает, как вам потом жить?

Слава. А как нам сейчас жить?

Слава, не попрощавшись, встает и уходит, оставив на столе пачку сигарет. Дима, подумав, достает из пачки сигарету. Закуривает.

2.

 Машина. В машине Слава и Алла. На Алле какая-то шапочка, из-под которой выбиваются неубранные волосы. Слава поднял Аллу с постели.

Алла. Ну и?

Слава. Что?

Алла. Ну и тебя уволят?

Слава. И?

Алла. Как ты будешь жить?

Слава.            Ну, что делать – утоплюсь или повешусь…. Ты же в курсе, что, лишившись работы, люди не живут долго. Через два дня после увольнения на челе человека появляется знак изгоя, знакомые и друзья отворачиваются от него, на улицах его гонят отовсюду, как прокаженного. А дальше, сама знаешь – алкоголь, пропасть, смерть….

Алла. Прекрати. Надо решать проблемы, по мере и поступления. Ты еще не уволен.

Слава. Ты сказала, я еще жив?

Алла. Ты еще не уволен. Теперь с сыном….

Слава. Хватит. Пойдем к тебе?

Алла. Я не могу.

Слава. Что ты не можешь? Пойдем, мы тихо, я не буду храпеть, я вообще не усну….

Алла. Ты что, не понимаешь? Вика спит.

Слава. И что? Она же спит.

Алла. Я не могу при взрослой дочери приводить домой мужчину….

Слава. Почему?

Алла. Ну…. Не в этой ситуации. Вообще, это можно обсудить. Раз у нас уже есть отношения, и теперь, когда все вот так произошло, как произошло, можно попробовать пожить вместе, познакомиться. Я про это и хотела сказать. Про то, что я ничего не имею против твоего сына. Мы можем попробовать вместе…. Славка, мы ведь взрослые люди, нам нужно как-то…. Принимать решения, что ли.

Слава. Ты не хочешь, чтобы твоя дочь выросла гулящей. И поэтому ты не приводишь домой мужчин, ты прячешь от нее свой телефон, ты не добавляешь ее в друзья на «фэйсбуке». Ты хочешь, чтобы она поверила тебе, что ты – такая, какой хочешь видеть ее. Ты ей врешь. Я думаю, она тебе тоже врет. Все хорошо.

Алла.  Вру ей в чем? Договаривай. Ты хотел сказать, что я ее обманываю, потому что я сама – шлюха, и скрываю это от нее? Так? Я правильно поняла?

Слава. Нет.

Алла. Неправда. Я правильно поняла. Давай, дорогой, только не юли. Ты же мне глаза раскрыть решил? Давай без попятной. Ну и? Почему я шлюха? Потому что четыре года жизни на тебя выбросила? Потому что дочку одна рощу? Еще какие претензии?

Слава. У меня к тебе не может быть претензий. Я врал жене, говорил, что люблю ее, а встречался с тобой. Я врал тебе, я говорил, что мы поженимся, а жене говорил, что никогда ее не брошу. Жена врала мне, говорила, что любит, а родила сына от другого человека, и выдала за моего. И вот теперь я остался без сына и без жены. Мне некому больше врать. Ты говорила, что любишь меня, а выяснилось, что четыре года ты на меня не потратила, а выбросила…..

Алла. Господи, я понимаю, что тебе хреново. Господи, как же тебе хреново, наверное, Славка…. Прости, я погорячилась. Я тебя люблю. Все, давай, давай успокоимся….

Слава. А хотелось жить вечно….

Алла. Слав, ты о чем?

Слава. Тогда, помнишь, ты ведь тоже там росла? В том же дворе, училась в той же школе, сидела на тех же лавочках, ходила в те же университеты…. А там пиво в бидонах, спирт «Рояль», посиделки до утра, мы с Димкой за ночь расклеили почти тысячу листовок, хотели свободы…. Разговоры, разговоры, уже знаменитый Бутусов, еще неизвестный Башлачев…. Ужасно хотелось по правде. Свободы и по правде. Разве нет? Разве ты забыла? Или я сам это придумал? А потом семья, сын, стали жить лучше, стали жить хуже, должность важнее правды, карьера выше семьи, не заметили, как начали врать. А потом дальше – вроде и любовь, а присмотришься – ложь, ложь…. Ты опять же. Мечтал о машине – купил машину. Жена погибла, я стоял в пробке. Ничего – жизнь. Конечно, жизнь. Только вот как? Так незаметно, так тихо: было – и нет.

Алла. Трезвей, давай, Слав…. Мне ведь тоже тяжело. Я что думаешь, радуюсь, что так вышло? Когда ты позвонил, я на работе рыдала в три ручья…. Я свечку за Ренату ходила ставить. За упокой заказала. Сорокоуст называется.

Пауза.

Слава. Знаешь, Алка…. Я решил так. Не надо нам больше видеться.

Алла. Как это?

Слава. Так. Надоела ложь. Вроде мы теперь ничем не связаны. А все равно…. Я ей врал. А теперь ее душа над нами летает, и видит все это…. Не хочу.

Алла. Ты меня бросаешь что ли?

Слава. Да.

Алла. Хорошо. Это твое окончательное решение?

Слава. Да.

Алла. Хорошо. Пообещай мне только одно….

Слава. Да?

Алла. Завтра ты протрезвеешь и мне перезвонишь. Пообещай.

Слава. Нет. Я этого обещать не могу.

Алла. Пожалуйста…. Давай завтра просто поговорим обо всем. Если ты решил, хорошо… Хорошо. Мы взрослые люди, если это твое решение, я его приму. Но нельзя же так…. Четыре года – это что было? Да, мы плохо поступали. Мы виноваты перед Ренатой. Но никто ведь не виноват, что так…. Слава, я ведь готова растить Максима, я постараюсь стать для него лучшей мачехой на свете, я уже думала об этом. Не потому что я порадовалась Ренатиной смерти, просто, понятно же, что у меня возник этот вопрос. Это ведь не плохо, я считаю. Я просто думала, как мы будем дальше. Я искала выход. Я переживала за тебя. Слава…. Пожалуйста…. Мне очень тяжело говорить. Давай завтра созвонимся. Давай встретимся…. Просто…. Ну нельзя же так, четыре года, и вдруг ни с чего расстаемся….

Слава. Я не могу больше врать.

Алла. Подожди, но она ведь тоже тебя обманывала…..

Слава. Она обманывала. А я больше не могу. Мне с тобой было очень хорошо, Алка… Я даже, кажется, тебя люблю. По крайней мере, привык ужасно….

Слава выходит из машины. Алла смотрит, как Слава нетвердо идет по темному двору. Метет поземка. Никого. Черные окна, голые колючие деревья.